Операции флота против берега на Черном море в 1914-1917 годах

Новиков Н. В.

Как известно, адмирал Сушон ^{12} , поддержанный Энвер-пашой, не стал ожидать результатов переговоров и, обеспечив себе оперативное подчинение турецкого флота, начал военные действия нападением на русские порты.

27 октября в 8 ч 30 мин Черноморский флот в составе шести линейных кораблей, трех крейсеров, 16 миноносцев, канонерской лодки и заградителя («Прут») вышел в море для маневрирования, имея полные запасы снарядов и топлива.

Согласно директивам ставки о нежелательности дальних походов к берегам Турции, во избежание всего, что могло бы вызвать или ускорить войну с Турцией, адмирал Эбергард решил на этот раз держаться вблизи Севастополя и выполнить некоторые стрельбы и практику в маневрировании [6] .

6

В

своих показаниях морскому министру, расследовавшему обстоятельства событий 29 октября, адмирал Эбергард пишет, что, в связи с директивами ставки, ясно говорившими, что верховному командование нежелательно все, что могло бы вызвать или ускорить, войну, он «был принужден ограничиться плаванием у Севастополя для стрельб и маневров и ожиданием дальнейшего развития событий».

Находясь в море, флот получил в 20 ч 35 мин 27 октября радио от одного из пароходов, совершавших рейсы в Константинополь, что им были встречены в море около 17 ч 30 мин в 5 милях от входа в Босфор «Goeben», «Breslau», «Гамидие» и миноносцы. Около 10 ч 20 мин 28 октября, на возвратном пути флота в Севастополь, командующий флотом снова получил радио с парохода «Александр Михайлович» о том, что на высоте Амастро им был встречен «Goeben» с двумя миноносцами, курсом на Керемпе.

Это повторное сообщение почему-то потребовало со стороны командования проверки и, когда флот подходил к Севастополю, им было сделано распоряжение о запросе посла и морского агента в Константинополе^{13}, верно ли сообщение о выходе турецкого флота в море и где находятся его корабли в данный момент.

В 13 ч 30 мин 28 октября, когда флот уже входил на Севастопольский рейд, флаг-капитан по оперативной части штаба командующего флотом капитан 1 ранга Кетлинский ^{14} запросил по радио пароход «Александр Михайлович»: «Уверены ли, что видели «Goeben»?»

В 16 ч был получен ответ: «Goeben» прекрасно знаю».

За это время флоту было объявлено «третье положение» [7] , транспортам [8] — «четвертое» и сделан сигнал «адмирал принимает в экстренных случаях» ^{15} . Сам командующий со штабом перешел с флагманского корабля на «Георгий Победоносец» [9] .

7

Значение «положений» флота см. Приложение 1.

8

Под транспортами следует понимать переделанные из пароходов заградители «Ксения», «Алексей», «Георгий», «Константин», стоявшие на рейде с полным запасом мин, предназначенных для заграждения подступов к Севастополю.

9

Старый броненосец, уже выведенный в резерв и стоявший на рейде у входа и Южную бухту в качестве брандвахты. На нем находилось управление охраны рейда и помещался командующий флотом со своим штабом.

Почти одновременно с приходом флота командующий приказал заградителю «Прут» приготовиться немедленно к походу. Целью этой посылки являлась перевозка из Ялты в Севастополь одного батальона 62-й пехотной дивизии, которая по требованию ставки должна была быть срочно отправлена из Крыма на фронт. Один из батальонов был расквартирован в Ялте, и теперь, чтобы не задержать отправления дивизии, командующий флотом решил перевезти его морем. Так как никаких, по мнению штаба, готовых транспортных средств у флота не имелось, решено было послать заградитель «Прут», который только что ходил с флотом в поход и, таким образом, был в полной готовности.

Распоряжению о посылке в море в столь напряженное время слабо вооруженного транспорта, и притом специального назначения, за одним батальоном, место расположения которого (Ялта) находилось всего в 80 км от Севастополя, трудно найти оправдание, тем более, что на «Пруте» находился полный запас мин в количестве 750 шт., и притом мин лучших образцов (типа вахтенных и для постановок на больших глубинах). Все остальные заградители Черноморского флота [10] . «Ксения», «Алексей», «Георгий» и «Константин» ^{16} —

вместе имели на себе запас около 800 мин: таким образом, «Прут» один заключал в себе 50 % заградительных возможностей. Первой операцией, которую должен был осуществить флот при наличии уже угрожающих симптомов, была постановка минного заграждения, как это и предусматривалось планом кампании. Поэтому даже отсутствие «Прута» (не говоря уже о риске его потери) ослабляло осуществление первых мер предосторожности.

10

Точные названия заградителей приведены в комментарии. В духе времени (20-е гг. ХХ в.) автор сокращает названия кораблей, «вымарывая» царские и великокняжеские титулы. (Прим. ред.)

В своем ответе на поставленный вопрос о причинах посылки «Прута» Эбергард доносил морскому министру: «Телеграмма ставки требовала немедленно отправить 62-ю пехотную дивизию, а так как батальон из Ялты шел бы четыре дня, то я послал заградитель «Прут», как единственный в то время транспорт под парами (он был с флотом в море на маневрах). В моем распоряжении были годные для перевозки войск только «Прут», «Кронштадт» и четыре заградителя. На заградителях, так же как и на «Пруте», были мины, но более современные. «Кронштадт [11] для нас более ценен, чем «Прут».

11

Транспорт «Кронштадт» был плавучей мастерской и под категорию транспорта для перевозки войск мог быть подведен с большой натяжкой.

В 17 ч (приблизительно через час после ответной телеграммы с «Александра Михайловича» о «Goeben») заградитель «Прут» снялся с бочки и вышел в Ялту. Полчаса спустя, когда «Прут» еще не повернул за Херсонесский маяк, была получена уже упомянутая нами телеграмма министерства иностранных дел о намерении Турции объявить войну 28 октября.

В 20 ч 35 мин командующий флотом объявил флоту по радио: «Положение весьма серьезное. «Goeben» с двумя миноносцами видели около Амастро. С рассвета «положение первое». Госпитальным судам — то же к 9 ч, транспортам (то есть заградителям. — Н.Н.) — пока «четвертое».

За это время флот энергично принимал уголь до полного запаса и к 22 ч закончил погрузку.

Необходимо отметить, что в это время минная бригада в составе 15 миноносцев находилась в районе Евпатории, где производила торпедные стрельбы^{17}. С возвращением флота в Севастополь она продолжала оставаться в Евпаторийском заливе. Когда бригада получила извещение о серьезности положения, начальник бригады^{18} передал в 23 ч по радио: «Ввиду серьезности положения полагал бы необходимым иметь полный запас топлива. Жду распоряжений».

На это ему было отвечено: «Приготовьтесь к бою, возвращайтесь в Севастополь, подходя в обстрел батарей и к минному заграждению не ранее рассвета. В случае появления неприятеля вскройте пакет 4Ш [12] ».

Одновременно, как бы наведенное на размышление радиотелеграммой начальника минной бригады, естественно, озабоченного судьбой своей бригады, командование дало радио «Пруту». «Ночь держитесь в море. После рассвета возвращайтесь в Севастополь, вскрыв, если явится неприятель, пакет 4Ш».

12

Условное обозначение пакета с распоряжениями на случай войны.

И одновременно было дано общее радио заградителям «Прут», «Дунай», «Бештау», «Дыхтау», начальнику обороны Керченского пролива: «Завтра приготовиться ставить мины» [13] .

Для дозорной службы в море был выделен из состава минной бригады 4-й дивизион, которому по радио было сообщено: «В море «Прут», будьте осторожны. В случае появления неприятеля поддержите «Прут».

Остальной минной бригаде было приказано приготовиться к походу к 6 ч 29 октября и иметь пары во всех котлах.

13

Это радио относилось ко всем районам Черного моря, где намечалось создание обороны подступов к побережью при помощи заграждений; «Прут» — у Севастополя, «Дыхтау» — у Батума, «Бештау» — у Одессы, «Дунай» — в Очакове, у входа в Днепрово-Бугский лиман; в Керченском проливе — свои плавучие средства.