Операция «Антарктида». Битва за Южный полюс
Шрифт:
Через какое-то время у Ивана Михайловича стало складываться впечатление, что Гейер-Генерозов рассматривает не бумаги, а проверяет его терпение. Хотя это было излишне: генерал знал Румянцова, еще когда тот учился в академии, знал всю подноготную, давнюю древнюю родословную юноши, оставшегося сиротой после того, как его родителей расстреляли « за сокрытие своего непролетарского происхождения ».
Как-то в беседе с генералом секретарь ЦК Архимандритов подметил, что им нужны новые кадры молодых специалистов.
Гейер-Генерозов еще с 20-х годов, со времени их знакомства и работы в ЧК в разных регионах страны, а после – совместной работы в Секретариате товарища Сталина, знал, что его старый друг Арсений Архимандритов
Зато генерал знал точно, что не имеет права ошибиться; у Папы Сени ошибки не прощались никому и никогда. И предлагая что-то или кого-то Архимандритову, высказывая личное мнение, нужно было уметь сказать единственно правильное, что не вызовет у босса возражений. Потому как он вовсе нечасто испрашивал чьего-то мнения…
И тогда, когда Архимандритов заметил, что им нужно подготовить, вырастить молодые кадры, он услужливо промолчал. Зная, что любая реплика босса равносильна его приказу, – скорому для исполнения. А Архимандритов, застыв в раздумье, и словно снимая с невидимого энергетического потока информацию, взял остро отточенный карандаш и написал незнакомую фамилию «Румянцов». Потом, подняв пронизывающие до нутряной глуби глаза, посмотрел на Исая, и, протягивая листок своему другу и помощнику, сказал:
– Этот.
Исай даже не рискнул спросить имя и отчество этого Румянцова , хотя не сомневался, что патрон знал даже, где тот сейчас находится; он лишь осторожно поинтересовался:
– Арсений Алексеевич, он… слушатель академии? И тут же облегченно выдохнул, когда услышал ответ.
– Ты попал в точку. Его зовут Иван.
Исай не мог себе объяснить, как он попал в точку, как он вообще попадает в эту роковую точку. Он боялся даже осмыслить, откуда в его голову приходят эти знания: что и когда надо ответить… потому что в какое-то мгновение ощутил, что им управляет чужая воля, а, ощутив, испугался и затаился.
Пока что судьба-злодейка благоволила ему; Гейер-Генерозов ни разу не промахнулся, или… почти ни разу… Лишь единожды, в 1953-м, тучи сгустились над головой Исая, и он стучал в запертую дверь кулаками и ногами, пока с пальцев не слезла кожа и не полилась кровь, а потом, замерев в омертвительной панике и хватая в легкие воздух, во всю мощь, до полного изнеможения выдохнул, адресуя Архимандритову: «Дья-я-я-я-я-я-я-я-я-вол!». Оттого, что до этого Исай Львович длительное время бился в истерике, голос покинул его гортань, и кроме сипящего выдоха никто ничего не смог бы услышать. Его « Дьявол! » прозвучало в нем самом… Но в тот момент, когда он орал это слово, разрывая внутренности, сидевший в кабинете Арсений Алексеевич почувствовал, как нестерпимо ему хочется улыбаться… Он встал из-за стола, открыл тщательно замаскированную в нише дверь, вошел в лифт и тот медленно, затем набирая скорость, все быстрее и быстрее опустился на большую глубину, после чего плавно остановился.
Арсений Алексеевич вышел в коридор, покрытый белоснежной краской с такими же белыми дверями камер по обе стороны. И от этой стерильности создавалось впечатление, что попадаешь в операционную.
Эта тюрьма, состоящая в дивной темной глубине недр из нескольких подземных этажей, была изобретением самого Арсения Алексеевича. Не из дантовского ли многоэтажного подземного ада почерпнул он идею?! На первом этаже находились разные меблированные кабинеты; к примеру, кабинеты со стоматологическими креслами и со всем хирургическим и стоматологическим оборудованием. Но все это оборудование таилось за перегородкой, до поры до времени. Если в такое кресло попадал обреченный посетитель, то
Спустившись вниз, Арсений Алексеевич направился к камере «Ж-666». Редкие умники, знавшие о существовании камер или работавшие тут, высказывали предположения, что Ж означает обнадеживающее – «жизнь», другие скабрезничали: «жопы», порванные клещами…
Цифры и буквы на дверях камер, как и все остальное здесь придумал Архимандритов. И никто из его сотрудников не подозревал, что в каждых значках на двери заложен глубокий, прямо-таки сакральный смысл. И что если сложить эти буквы и цифры в определенном порядке в ряд, то получится изречение, фраза, которая, несомненно, будь она озвучена, стала б не менее крылатой, чем «Жребий брошен. Рубикон перейден» Гая Юлия Цезаря.
Когда открылась дверь, и вошел Архимандритов, пленник сразу же вскочил с деревянной кровати, на которой лежал в изнеможении. Архимандритов, словно совершая таинственные манипуляции, плавно провел ладонью и холодно спросил:
– Ну что, Исай, ты звал Дьявола?
Гейер-Генерозов весь сжался, его тело словно уменьшилось, зрачки расширились сплошной серой массой и закрыли белки его глаз. Он упал на колени, из горла раздался клекот. Но Архимандритов разобрал, что он сказал.
– Не бросай меня. Я звал тебя, и ты пришел.
Исай редко обращался к Архимандритову на «ты», и сейчас он попросил именно так. Неизвестно, дрогнуло ли сердце Арсения Алексеевича, торжество или сочувствие мелькнуло в нем, когда он тихо приказал:
– Встань, Исай. Пойдем. Зачем тебе быть на первом этаже? И чуть помолчав, словно и далее испытывая терпение страдающего друга, продолжил фразу успокоительным:
– Пойдем, работы много. То был единственный случай, когда он был на грани роковой черты, жестоко проученный за промах.
И когда, казалось бы, пришла наконец пора показать боссу выпускника академии капитан-лейтенанта Ивана Румянцова, Гейер-Генерозов поостерегся; что-то в нем подсказывало, что еще рано, что вот-вот… чуть погодя… Хотя бы потому, что Арсений Алексеевич имел свою методу проверок для допускаемых в святая святых своего аппарата, а правильнее будет, – в свой адов ад .
Так выпускник убыл для прохождения дальнейшей службы на Северный флот. А вслед за ним последовал приказ о досрочном присвоении воинского звания «капитан 3-го ранга», как блестяще, с красным дипломом и золотой медалью закончившему военный вуз офицеру.
Иван, заносчивый юноша, мечтающий о скорой карьере… напичканный знаниями молодой человек, искренне желающий приносить пользу своему Отечеству…
И уже на первом месте службы Иван Румянцов проявил инициативу, за которую другой бы офицер поплатился головой. Когда Исай Львович узнал, что тот оказался в Норвегии, на одной из военных баз НАТО, без санкции на то! – он чуть не принял решение об уничтожении офицера, этого молодого горячего выскочки, показывающего недюжинный норов. Такие могут быть опасны для кого угодно; преданные служаки, они могут стать опасны, в первую очередь, для непосредственного начальства. Но что-то заставило не спешить. И генерал, выбрав удобный момент, доложил боссу. А пока он выбирал тот самый удобный для себя момент, Румянцов завершил продуманную им же самим операцию и возвратился на северную базу.