Операция “Антиирод”
Шрифт:
Еще через вечность:
– Светлана Вениаминовна, извините меня, но там вас к телефон...
Меня? С того света, что ли? Заждались?
– Да.
– Послушайте, я не знаю, как вас там зовут...
– Здороваться надо для начала, – пристрожила Светочка, удивляясь, что еще может обращать внимание на такую ерунду.
– Для начала помолчите! И послушайте, что я вам скажу! – Какой мерзкий, истеричный и, главное, – совершенно незнакомый голос. – Мне глубоко наплевать и на вас, и на эту скотину! Но если мне немедленно не вернут сына, я приму меры, от которых не поздоровится
Эй, эй, дамочка! Вы, кажется, немного ошиблись каналом! У нас здесь совсем другой детектив! Здесь МЕНЯ похитили, МЕНЯ! Какой, к чертям, сын? Убирайтесь вон из моей жизни! Мелькнула еще бредовейшая мысль о чьем-то шизнутом розыгрыше, но тут же, к счастью, исчезла. Я не могу припомнить ни одного из своих знакомых, способных так дико шутить. За исключением, пожалуй, самого Виталия. Это что теперь, новая шоковая терапия?
– Набирайте, пожалуйста, правильно номер, – вежливо ответила Светочка и собралась уже положить трубку. Но поскольку все движения стали ужасно медленными, она успела ясно услышать, как та нервная дама на другом конце провода раздраженно сказала кому-то в сторону:
– ... А говорили, что она совсем не дура...
И вот эта фраза, обрывок интонации, и это самое “в сторону” моментально схлопнулись в единое целое, картинка-загадка стала картинкой-отгадкой... лишний раз доказывая, какой тонкий и сильный актер погибает в нашем Виталии. Это надо же: раза два, ну, максимум, три за всю нашу совместную жизнь мы вскользь касались его отношений с женой (да нет же, почему же бывшей? реально существующей и ныне здравствующей). Но даже и тех скупых мазков великой кисти мастера хватило, чтобы получился полный и точный портрет.
Светочке показалось, что чужие руки снова начинают ее раздевать.
– Вы все слышали? – Ах, да, я поняла, откуда этот тон. Она же, кажется, лет сто назад заканчивала педагогический институт. Учительница начальных классов. Как же, как же... Нет, и все-таки у меня опять чего-то не складывается. Она же со своим отпрыском должна быть, насколько я знаю...
– Вы звоните из Швейцарии? – зачем-то спросила Светочка. И успела услышать еще одну фразу “в сторону” перед тем, как мадам Антонова в раздражении бросила трубку:
– ... господи, какая же она тупая...
Ага. Тупая – это я. Я – тупая. Начинай, дорогуша, потихоньку привыкать к этой мысли.
Телефон зазвонил буквально через три минуты. Светочка вздрогнула и сняла трубку, почти уверенная, что мадам Антонова вылила еще не все помои на ее бедную голову.
Нет. Это была не мадам. Это был сам господин Антонов.
– Ты дома? – спросил мертвым голосом.
– Да. – В моем голосе жизни было не намного больше.
– Ты в порядке?
– Только что звонила твоя жена.
– Она сказала, что-то про сына.
– ... – Это не означает, что Виталий грязно матерится. Я просто пытаюсь обозначить километровые паузы (они представляются мне так: не в часах, а именно в километрах) между моими репликами.
– Она сказала, что если его не вернут, она примет меры, от которых нам не поздоровится.
– Я не
– Из Европы. – Первое произнесенное слово. Спасибо.
– Я поняла, что не из Америки...
– Я говорю: из гостиницы “Европа”.
– Так они приехали? – Боже мой, что мы обсуждаем? Какое мне дело до его стервозной супруги и чахлого отпрыска?
– У Лешки завтра день рождения. – Огромное спасибо. Ввести меня в курс своих домашних дел – это акт огромного человеческого доверия.
– Будете праздновать?
– Света. – От его голоса у Светочки вниз по спине поползли большие дохлые мурашки. Она чуть было не рассмеялась истеричным смехом от такого пришедшего на ум сравнения. Но собрала всю свою волю и, натурально, прикусила язык. – Моего сына похитили.
Теперь паузу держу я.
– Я прошу тебя: сиди дома, никуда не выходи и ничего не делай.
Если бы я была режиссером этого нашего крутого боевика, я сейчас дала бы на экране сдвоенный кадр: лицо Виталия и мое.
А на этом фоне – нарочно плохую, , шероховатую запись короткого диалога двух бандитов:
“ – А че с девкой?
– На... Возвращай. Мне его горло нужно, а не...” Чувствуя, как поднимается от желудка шершавый ком тошноты, Светочка, кашлянув, выдавила из себя краткое содержание последнего слышанного ею диалога похитителей.
– ...что?.. – Виталий уронил это “что” голосом человека, внезапно поймавшего на себе взгляд разгневанной кобры.
– Да Кашин! Кашин твой все это сделал! Сволочь твоя деревянная! – Светочка кричала в трубку и не могла остановиться, даже когда услышала короткие гудки. После чего села на пол и, наконец-то, разревелась.
Итак, подведем итоги, милочка.
Светочку выставили из машины в проходном дворе на Петроградской вовсе не потому, что Виталий что-то там заплатил. И я даже думаю, не в деньгах там дело. Наверняка какие-то специальные бизнесменские разборки. И Светочка оказалась неподходящим объектом. Так скажем: недостаточно крупной ставкой. Ее вернули и поставили покрупнее. Ну действительно: просто любовница (ну и что, что пять лет уж? Не в сроках дело, девушка, не тюрьма, чай). Вот сын – это другое дело. А теперь садитесь и объясняйте мне подробно и доходчиво: почему наши счастливые (счастливые, счастливые, не ухмыляйтесь так ехидно!) пять лет – это НИЧТО, а заморенный пацан семи (шести? восьми? не знаю!) лет, которого Виталий, ни минуты не задумываясь, оставил в возрасте полутора лет (это знаю точно, их сиятельство как-то обмолвились в застольной беседе), – это ВСЕ? Объясняйте, объясняйте, не стесняйтесь в выражениях!
И главный ужас в том, что выбор этот за Виталия сделали посторонние, низкие и дрянные люди. И сделали, судя по всему, безошибочно. Ах, как всем нам стыдно.
Светочка поежилась от омерзения. Ей вдруг показалось, что какой-то грязный шантажист открыл перед ней блокнот Виталия, в котором быстрым неровным почерком записаны все потраченные им на Светочку деньги. Вплоть до шоколадок и трусов.
Когда человеку совсем-совсем плохо, он обычно делает что-нибудь совсем простое. Например, берет сигарету.