Операция “Антиирод”
Шрифт:
Саша, с трудом удерживая на месте Саню, с любопытством наблюдал, как рванулся с места Стармех, на ходу вытаскивая саперную лопатку. Как Пурген руками рвал жесткую траву, выворачивая куски дерна.
И как бестолково копался в аптечке Цукоша, когда они таки вытащили на свет извивающийся комок человеческой плоти, еще десять минут назад изображавший сурового Командира.
– Воды! – ревел Дима, стоя на коленях около Вомбата, пытаясь дрожащими руками очистить лицо. – Воды, скорее! – Грязь отделялась вместе с кожей, густо мешаясь с кровью. – Азмун! Не стой, как сволочь, коли ему что-нибудь!
Что? Куда колоть? Куда? Где в этом
Стармех озверевшим взглядом нашел Двоечника и просипел пересохшим горлом:
– Саня... Квадрат?... – А Леня с Азмуном уже расстилали на земле плащ-палатку и замирали, и топтались рядом с Вомбатом, не зная, как и за что ухватиться, чтобы переложить еле живое тело.
Бледный Саня с трясущимися губами стоял около сосны, царапая ногтями кору, и широко открытыми глазами смотрел на старания команды. Со стороны вполне могло показаться, что наш дорогой барометр вычисляет местонахождение чудо-лазарета. А вот что у нас в тот момент творилось в душе! Ох, ребята, ни одному пациенту психушки такого не пожелаешь! Одно дело, когда горький пьяница изображает борьбу с самим собой на предмет выпить еще стакан водки или нет. Совсем другое – заставить себя пересилить тошнотный страх и прыгнуть через пятиметровую пропасть. И уж совершенно третье – борьба двух самостоятельных личностей в одном сознании. При том, что одна из этих личностей – тщательно придуманный придурок-интуитивист, основным инстинктом которого является: умри, но командира спасай. А вот другая, братцы, это я сам, Самойлов Александр Юрьевич, обыкновенный парень, ни за что ни про что огребший вдруг полную охапку приключений, да еще и обремененный всечеловеческой ответственностью...
Саша отстраненно смотрел на замерших марионеток из команды Вомбата, прислушиваясь к жалобному трепыханию мыслей Двоечника, успевая понять: да, чувствует Саня, вот он, ваш волшебный Квадрат, где перемолотого Командира ждет чудесное избавление. Не так уж и далеко, около километра на север. А точнехонько на юг – слышу, Саня, слышу – двухэтажное здание Полбудки, где можно без опаски оставить оживающего юнгера. И быть твердо уверенным, что ни одна сволочь не посмеет его там тронуть. Ты еще сомневаешься, Саня? Колеблешься? Тогда, извини, придется подсыпать соли на твои душевные раны... С чего начнем? С прошлого предательства Вомбата? Или, может, отца твоего припомним? Всесильного, но безногого ВД? Или еще что-нибудь? Я могу. Ведь вся твоя мастерски выписанная рукой маньяка-человеконенавистника память – у меня на ладони. Не нужно пояснять, кто ее тебе такую насочинял? Девушка, говоришь, любимая была? Это... стойте, стойте, дайте приглядеться... Та, беленькая, с челочкой, которую на твоих глазах Финскому Десанту скормили?...
Двоечник вздрогнул всем телом и, отлепившись от сосны, покачиваясь, двинулся на юг. Стой, парень, стой! Мы тут кое-кого забыли. Под осатаневшим взглядом Стармеха Саня взвалил на себя легкое податливое тело юнгера.
Так и пошли. Впереди Двоечник с юнгером на спине. Позади – Стармех с Цукошей тащат Командира. Замыкающий – Леня, который спотыкается о каждый корешок и что-то тихо бормочет себе под нос. Попутно можно заметить, как вместе с Вомбатом медленно умирает его мир. Вялые шляршни, сбившись в кучу, не обратили
Когда Саша дотащил юнгера до Полбудки, окружающий мир уже почти полностью потерял краски и очертания. Где-то позади, словно разрядившиеся роботы, еще шагали Азмун с Димой, волоча за собой плащ-палатку. Еле-еле шевелился в подсознании потерявший рассудок Двоечник, напевавший дурацкие песенки. Куда подевался Леня – одному местному богу известно... Последними четкими картинами остались: до блеска отполированные рельсы Железки, Полбудка и смуглое восточного типа лицо мальчика-юнгера. Саша положил его в первой же комнате, прямо под окном. Музыкант был без сознания, но в тишине, казалось, уже звучит тихая тоскливая мелодия. Дудку он так и не выпустил.
– Будь здоров, музыкант, – зачем-то вслух сказал Саша, поворачиваясь, чтобы уйти. Но как раз в этот момент в дверном проеме появились Стармех с Азмуном. Лица их были пусты и невыразительны. Молча они опустили Вомбата на пол и сразу же повалились сами. Смотреть на то, что они принесли, совершенно не хотелось, но Саша заставил себя подойти и взглянуть.
Вомбат был еще жив. Слабое клокотание вырывалось из рваной дыры, бывшей когда-то ртом. Где-то сбоку, в районе груди, вздувался в такт слабеющему дыханию розовый пузырь. Жутковатое зрелище. Но поучительное.
Хорошо, Светило, что тебя здесь нет и этого ты не увидишь. Нет ничего более абсурдного, чем женская жалость. Ведь ты бы сейчас его пожалела, да? И простила бы? И, чего доброго, заставила бы оживить?
Саша вдруг ни с того ни с сего вспомнил Штрипка. Вот сейчас я почему-то абсолютно уверен, что Длинный Мохаммед снимал с него скальп живьем. Все его веселые оранжевые косички...
– Не мое это дело, Антонов, – хрипло сказал Саша, не глядя на Вомбата, – да только нет моих сил смотреть, как сволочи вроде тебя за хозяев мира себя держат. – Постоял еще несколько секунд. Услышал, как лопнул пузырь с последним вздохом Вомбата. Обернулся, сам не понял, куда. И, не глядя, вышел в открытую дверь.
– Осторожней, молодой человек! – Строгий дядька в сером костюме, упираясь в Сашу животом, хмурил лохматые брови. – Смотрите, куда идете! Вы меня чуть дверью не пришибли!
– Из...звините, – с трудом выдавил капитан Самойлов, уступая дорогу.
Дядька еще раз укоризненно покачал головой и вышел.
Не буду проверять, но могу заложиться на последний полтинник до зарплаты, что он и есть хозяин той серой машины. Саша крепко зажмурился, за несколько вдохов-выдохов установил себе нормальный пульс и как ни в чем не бывало подошел к ребятам.
Жадность – самый большой порок человечества!
– Козлодоев, – строго сказал Саша, глядя на Гешкин поднос, – думаешь, после такого завтрака ты еще сможешь что-нибудь соображать? У тебя же вся кровь от мозгов к желудку отольет!
– А если я не поем как следует, – надулся Гешка, – я вообще ничего соображать не буду.
После сытного завтрака прямо на столе расстелили карту.
– Вот. – Серебряков ткнул пальцем в правый угол. – Поселок Матвеево. А вот, – еще один тычок, рядом, – место аварии. До поселка всего полкилометра, я проверял. Я думаю, надо начать именно оттуда.