Операция «Антитеррор»
Шрифт:
– Володя сейчас привезет соседа, который сообщил о похищении. Там уже, кстати, оперативная группа работает. Тогда что-то сможем и выяснить. Кстати, ты бы по своим каналам нашел эти мастерские. В самом конце улицы Дарвина. Я даже не знаю, что там такое. Выяснил бы про эту женщину.
– Хорошо, я посажу на это человека. Новости сразу сообщай.
– Договорились.
Майор положил трубку и ушел в кабинет Володи. Включил в розетку чайник. После нервной бессонной ночи ему в самом деле надо было взбодриться. К несчастью, в отделе кончился сахар. Идти по соседним
«Без сахара выпью, – решил он. – Как Толстов пьет... Крепкий, чтобы язык свело...»
Он заварил в самом деле очень крепкий чай прямо в стакане. Опять неумышленно сделал это так же, как делает в своем кабинете Толстов, и вернулся со стаканом к себе за стол. И тут зазвонил телефон.
– Слушаю. Майор Лоскутков.
– Это я. – Володя, очевидно, только что добрался до места происшествия. – Тут такое дело... У Людмилы Филипповны дома мать одна осталась. Божий одуванчик. Больная. Ей ежедневно дочь уколы делала. И в этот раз она прибежала с работы, чтобы укол сделать. Очень торопилась, даже раздеваться не стала. Сказала, что ее вызывают на шлюз...
– Куда?
– На шлюз. Она раньше там работала.
– Что за шлюз? У нас их несколько в области.
– Старушка не знает.
Лоскутков вдруг догадался:
– Все. Понял. Срочно вези свидетеля. Я пока займусь фотографией.
Но он не сразу занялся фотографией, а стал снова звонить Асафьеву. Телефон долго был занят, а Лоскутков набирал и набирал номер.
– Асафьев. Слушаю.
– Наконец-то... Наговориться никак не можешь?
– Что-то узнал?
– Людмила Филипповна Долгих раньше работала на каком-то шлюзе. Старушка-мать так сказала. За ней приехали, срочно вызвали туда... Ты понимаешь? Чечены, мать их, если рванут шлюз на Шершневском водохранилище, что будет?
– Понял. Это выгодный для них объект. И что, стервецы, делают – знают, что действующего сотрудника хватятся сразу. Могут сделать соответствующий вывод. Потому и берут бывшую сотрудницу. А я, кстати, нашел телефон жены Толстова и дозвонился. Есть фотография. Я послал машину. Завезут тебе для предъявления соседу. И еще, вчера вечером Серега звонил дочери. Сказал, что уезжает в командировку, возможно, надолго. Значит, с ним все в порядке...
– ...Было вчера вечером. Хочется надеяться, что и сегодня тоже. Но если в машине его не было – что мы скоро узнаем, – если там было только два кавказца, то где сам Серега? Он свой драндулет кому попало не отдаст...
– Его могли и не спросить.
– Ладно. Ты занимайся шлюзом, а я фотографией.
– Созвонимся.
3
Я направился в штаб.
Исмаил с крыльца не ушел. И так же продолжал смотреть на меня. Не мигая. Опять подражает Лоскуткову. Подобный взгляд обычно ничего хорошего не предвещает. Но у него, мне кажется, такой взгляд держится постоянно. Что природа пожаловала в своей щедрости, от этого избавить может только хорошо посланная пуля и терпеливая лопата могильщика. А мне природа пожаловала
– Ты эту женщину знаешь? – спросил.
Я понял, что он имел в виду свою пленницу.
– Не успел еще познакомиться.
– Хорошо. – Исмаил говорит почти без акцента. Очевидно, он вырос не в горах и где-то получил образование. По крайней мере, в злобном взгляде иногда проскальзывает интеллект даже более развитый, чем в таком же взгляде у Лоскуткова.
– Муса на месте?
– Куда ему еще деться. Оживает. Начинает командовать и стучать в гневе костылем. Я тут с тобой поговорить хотел... – Исмаил нерешителен, а это плохо вяжется с его обликом.
– Говори...
– Не сейчас. Ты сейчас к Мусе идешь. Потом.
– Ладно. Подожди меня. Я на минутку. Хочу попросить бутылку водки, а то мой подполковник без нее все равно что машина без бензина.
– И это все?
– Да.
– Я дам тебе водку. Иди к себе. Я к вам приду. Вместе поговорим. Может, подполковник тоже знает...
Это уже интереснее. В нашем социуме как-то так принято, что если ты идешь поговорить с человеком на его территории по своему делу, то несешь с собой выпивку. Исмаил желает поступить именно так. Мне это нравится. И еще больше нравится, что он желает поговорить в отсутствие Гавроша и не в штабе, не при Мусе.
Я успел подготовить подполковника, тот достал хлеб и колбасу на закуску, но при мыслях о бутылке заговорили в совестливой душе ассоциации – ворона не похмелилась! – и он забегал по корпусу.
– Клара... Клара...
Ворона спала где-то под многочисленными кроватями и на его зов не появлялась. Пришедший Исмаил застал подполковника расстроенным.
– Она никогда по два дня подряд не пьет, – сообщил визитер Лене. – Когда проголодается, сама прилетит, но похмеляться не будет.
Это моего коллегу несколько успокоило.
– Ты будешь? – спросил Леня у меня.
– Нет.
Исмаил на его вопросительный взгляд тоже отрицательно покачал головой. Проханов налил себе и сразу выпил.
– Вы в Ичкерию собрались ехать? – Вот вопрос, с которым пришел к нам снайпер боевиков. Только непонятна цель этого вопроса. Он и так знает, что нас собираются туда отправить. – Не рекомендую...
– Как прикажете вас понимать? – поинтересовался подполковник.
– Там уже все кончено и восстановить ничего уже будет нельзя. Да и не надо...
– Давайте говорить конкретнее, – предложил я. – Насколько я понял, ты пришел к нам с каким-то деловым предложением?
– Почти.
– Объясните, господин чеченец... – Леня в такой разговор откровенно не верит. Он чувствует провокацию и потому насторожен, даже следующую порцию водки налить себе не стремится.
– Во-первых, я не чеченец, а ингуш. Хотя вырос среди чеченцев и в чеченском селении. У моего отца был большой дом в Шали.
– Почему – был?
– Его развалили артиллерией. Ваши...