Операция «Аркийские столбы»
Шрифт:
Перестрелка продолжалась. Мыльников бежал, не чувствуя, как ветки царапают лицо, рвут одежду. В разгоряченном мозгу билась только одна мысль: «Уйти... уйти... подальше...»
Сердце, кажется, готово вот-вот выпрыгнуть из груди. Дыхания не хватает. Сколько прошло времени, далеко ли осталась завязавшаяся перестрелка, он не знает. Наконец, обессилев, упал на траву, попытался расстегнуть воротник рубашки, но не смог. Резко рванул — полетели пуговицы. Дышал, как загнанный зверь, тяжело вздымая грудь.
«Все, Мыльников, все, — повторял он про
Вдали опять загремели винтовочные выстрелы. Мыльников встрепенулся, вскочил. Стреляли там, у Аркийских столбов. «Взяли, всех взяли», — в бессильной злобе застонал он и медленно побрел в сторону Шилки.
Догорал закат. Потянуло сыростью. Мыльников прибавил шагу. Сквозь редкие деревья мелькнула серебряная гладь реки. Выбрав удобную логовину, Мыльников наломал веток и стал устраивать для себя лежку. На противоположном берегу раскинулся поселок, светились окна домов. Мыльникову даже показалось, что он почувствовал запах парного молока. И сразу под ложечкой засосало, с утра у него не было во рту маковой росинки. Поднялся, нашел куст черемухи, и стал обрывать неспелые ягоды. Во рту все стянуло, и есть захотелось еще больше. Уж в темноте нашарил толстую суковатую палку и горько улыбнулся: «Вот теперь твое оружие, генерал».
Вернулся на место, устроился на ночлег. Небо на него смотрело сотнями мигающих глаз. Он почувствовал себя затерянным, никому не нужным. В голове родились мысли одна тяжелее другой.
Хрустнула ветка. Этот хруст испугал Мыльникова сильнее, чем пушечный выстрел. Он привстал и крепко сжал в руке палку. Прямо на него шел человек. Мыльников различил силуэт на фоне редких прибрежных кустов. Как назло, из-за облачка выглянула луна, залив все окрест бледным мертвящим светом.
Человек остановился в нескольких метрах от замершего Мыльникова, пошарил по карманам и чиркнул спичкой, раскуривая цигарку. В неярком свете Мыльников узнал его.
— Федосеев, — позвал чуть слышно.
Цыгарка полетела в сторону, человек бросился к кустам, срывая на ходу с плеча винтовку.
— Кто там? — прохрипел он из темноты.
— Это я, Мыльников, — ответил генерал. Он закряхтел, распрямляя затекшие ноги.
— Ваше превосходительство? — удивился Федосеев. — Ну и напугали же вы меня.
— А ты меня, думаешь, не напугал. Мне еще хуже, я ведь задремал. Ты неровен час мог в темноте наступить на меня. Ну, а потом бы пристрелил.
— Сразу уж и пристрелил, — добродушно пробурчал в ответ Федосеев.
— У тебя пожевать ничего нет? — спросил Мыльников.
— Кой черт пожевать, хорошо хоть сам-то вышел целый, — уже со злостью ответил прапорщик и начал сворачивать новую цигарку.
— А как остальные? — снова спросил Мыльников.
— Остальных, наверное,
— С меня, брат, стрельба и началась, — вполголоса произнес Мыльников, — меня обнаружили. Тоже вроде тебя — убежал.
Федосеев поднялся, пошел к реке. Постоял, подумал и, вернувшись к Мыльникову, сказал:
— Надо уходить с этой стороны да поживее. Неровен час продадут нас суки, ведь искать придут. На этом берегу лодок нет, придется вплавь добираться. На той стороне мое родное село. Я сейчас поплыву, а у вас здесь хламиду свою оставлю.
— Это по такой-то воде? — удивился Мыльников.
— Лучше в Шилке захлебнуться, чем в лапы чекистов попасть, — ответил Федосеев, сбрасывая с себя одежду.
Он вошел в воду и поплыл большими саженками. Мыльников долго смотрел ему вслед и благодарил бога за то, что послал ему спасителя.
Часа через полтора Федосеев бесшумно появился на берегу.
— Лодка есть, а весла ни одного не нашел. Подобрал в темноте какую-то доску, да с километр заводил лодку вверх по течению. Поехали, уж где пристанем, там и бросим эту посудину.
Течение было быстрое. Лодку несколько раз разворачивало то кормой, то боком. Федосеев ругался свистящим шепотом. Наконец, прошуршав по песку, лодка уткнулась в берег.
— Не знаю, как и заводить ее, окаянную, теперь, сил моих больше нету, — прошептал Федосеев.
— Ничего, я заведу, — успокоил его Мыльников, — только на место надо поставить.
Взявшись за корму, он толкал впереди себя лодку. Вдруг потерял опору под ногами и окунулся в холодную воду с головой. Вынырнул, жадно хватая воздух, и повис на корме. Лодку стало заносить. Федосеев с берега подал доску. Подтянул лодку к берегу и предложил:
— Да бросим ее к черту здесь. Только вытащим из воды и айда в село, там обогреемся.
Мыльников не стал спорить. Вышли на тропинку, которая вела в село. Жались к плетням, боясь встретить загулявшихся парней или девчат. Федосеев здесь вырос, его знали все. Наконец, подошли к его дому, огляделись, Федосеев осторожно постучал в ставень. Из хаты раздался недовольный голос:
— Хто там?
— Афанасий, — откликнулся Федосеев, — я это, Алексей, открой.
Наступило молчание. Потом загремел засов, дверь чуть приоткрылась. Не переступая порога, Афанасий испуганно оглядел пришельцев.