Операция 'Армагеддон' отменяется (фрагмент)
Шрифт:
– В откровенном, лобовом, а потому, возможно, чем-то притягательном, навязывании философии национал-большевизма... И "дружеские советы", что на эту тему читать, кого слушать, а кого при любой возможности оплевывать, закидывать помидорами, публично разоблачать...
– Надеюсь, мы с тобой в это число не входим?
– Зря надеешься.... По словам этого философа по имени Кирилл, "режим Путина - это клон режима Ельцина"... А светочи прогресса и справедливости это Лимонов, Казаков, Кандауров и другие. Как тебе это нравится?
– Может быть, мне это не нравится, но при чем тут любовь?
– Ах, Володя... Ну как тебе объяснить? Это чувствуется по Катиным словам, если хочешь, по ее снам, о которых она пишет в своем дневнике...
– Вот как, мы даже
– Кирилл... Кирилл Басин...
– Неважно - Кирилл, Иван, Вавила...Не в этом дело. Честно скажу, мне такие контакты тоже не по душе, но давай подумаем, что будет с Катей, если она узнает, что родители цензурируют ее дневник...
– Да все я понимаю!
– Путина опять покраснела и явно не знала, как себя вести. Но это была минутная растерянность.
– И все же, пускать на самотек эти отношения нельзя... Катя уже обращалась на сайт, где печатаются книги, каким-то образом связанные с идеями национал-большевиков... Например "Майн кампф", "Сионистский заговор в России", книги Лимонова...
Путин не перебивал, ибо, как отец и как политический деятель, понимал, насколько рискованно позволить молодому уму остаться наедине с дремучестью.
– Согласен, это скверно, но что ты предлагаешь?
– Вот, видишь, ты тоже это понимаешь... А как в такой ситуации поступить, я тоже не знаю...Может, ты через своего Патрушева выведаешь - кто этот парень и действительно ли он такой... непримиримый? Хотя при этом пишет лирические стихи и, на мой взгляд, очень тонкие и созвучные с молодостью...
Все что угодно он мог ожидать от своей Людмилы Александровны только не это. И опять его глаза потемнели.
– Ты соображаешь, что говоришь? Я, глава государства, буду свои личные проблемы решать с помощью государственной спецслужбы? Да надо мной весь аппарат ФСБ будет смеяться...
– А ты не афишируй, тет-а-тет...
– А может, мне еще направить на этого парня дивизию Дзержинского или омон?
– Все шутишь. Подожди, пронюхает про эту переписку пресса, посмотришь, какой начнется гвалт. Но будет поздно.
Это был край, за которым лежала война, и Путин поднялся. Тем более, время поджимало и наверняка начальник охраны весь на нервах.
– Давай, Александровна, так решим: я буду заниматься государственным устройством, а ты - устройством дома. Non liquet? (не ясно?).
– Мне, Володя, все ясно...Поезжай, тебя ждет работа...
Но когда он уже был в дверях, неожиданно обернулся и сказал:
– Ты потом мне дашь электронный адрес этого Кирилла...
– А я могу его назвать прямо сейчас. Ты же знаешь, у меня память не хуже твоей, - и она назвала e-mail, на который их Катя посылала свои эпистолы.
– Да ты, смотрю, на этом зациклилась, - Путин вышел и сильнее обычного затворил дверь. Он ненавидел себя за уступчивость, ибо по его убеждению, жена явно перегнула воспитательную палку... Такой патронаж был ему чужд и не лез ни в какие ворота.
И тем не менее, в середине дня, семейная тема, начатая дома, нашла продолжение в стенах Кремля. Он вызвал к себе Павла Фоменко и дал ему листок бумаги с электронным адресом неизвестного Кирилла.
– У меня к тебе, Паша, личная просьба, - Путин старался смотреть собеседнику в переносицу.
– Узнай, что это за человек и на какой идеологической почве топчется? Вопрос не государственного значения, но для меня весьма важный...
– Хор, - только и ответил Фоменко.
– Свяжусь со своим дружком Аркашей из оперативного отдела ФСБ и все разнюхаем.
– Только, пожалуйста, без рекламы...
– Клянусь Аллахом, - и Паша, кривляясь, сделал пионерский салют, - все сделаю без шума и пыли и добуду необходимую родине информацию!
Затем состоялось небольшое совещание силовиков.
Затонов передал Путину шифровку, полученную от агента из "Пирамиды". И это было очень кстати: ничто так не уравнивало пульс, как работа, особенно та ее грань, которая
Прочитав агентурное донесение, Путин несколько минут молчал, обдумывая предстоящий вывод. Но бросив взгляд на Затонова, сказал:
– Американцы расписались в своей беспомощности. Я имею в виду текст обращения к иракским чиновникам...
– А у Буша и его команды, кроме слов, ничего больше нет,- с видимым удовольствием поддержал президента Затонов.
– Так ли это?
– Путин перенес внимание на Патрушева.
– Что скажете, Николай Платонович?
– Все это, конечно, шито белыми нитками, но мы не должны убаюкивать себя их ошибками. Тут важно самим не промахнуться в выборе средств. Я имею в виду засыл в Ирак наших людей. И второе: возникает вопрос - должны ли мы делиться полученной информацией с Хусейном?
– Действительно, вопрос, - раздумчиво произнес Затонов.
– С одной стороны, мы как бы сочувствующие, а с другой... Впрочем, я ни в чем не уверен...
Все ждали, что скажет президент. Но для него этот вопрос не эксклюзивный да и давно обдуманный. У него не было ни малейших сомнений, что США приведут в Персидский залив свои авианосцы и подводные лодки... И он себе тысячу раз задавал вопрос: поддаться потоку времени или срубить свой шанс в этой большой игре? Но как ни переставлял варианты, ничего выигрышного не вырисовывалось. Помочь Ираку, значит, восстановить против себя Америку и ее сателлитов. "Промолчать" - значит, оконфузиться среди стран Ближнего Востока, Азии, нажить в мусульманских регионах врагов...А их без того море разливанное. С Индонезией назревает солидная сделка по покупке российских истребителей, которая может пойти прахом, если Россия проголосует в ООН за вторжение в Ирак...