Операция "Бешеные лошади"
Шрифт:
— 'Говорят, это и есть 'Волчье солнышко', - подумалось ему. Сна не было ни в одном глазу. Он ещё раз вспомнил свой сон.
— Будь ты проклято, — глядя в ночное небо на луну, выругался Сидор вполголоса. — Как ребята вернутся? Такое светило, иголки на палубе подбирать можно, а не шариться втайне по протокам, пытаясь подобраться к амазонкам.
Сидор опять вернулся к прошедшему сну. Мысли упорно возвращались обратно, вяло ворочаясь по кругу.
— Вот же чёртова безсонница, — тихо выругался он. — Всякая хрень лезет в голову.
Он опять вернулся мыслями
Если в хозяйственных делах на суше Паша был полный профан и старался ни во что не встревать, то на реке, преображаясь волшебным образом, лучшего капитана боевой лодьи найти было невозможно. А хитрее этого матёрого, изворотливого ушкуйника даже представить нельзя было. Он был здесь царь, бог и воинский начальник в одном лице. На реке Паша знал буквально всех и вся. Все знали его.
Паша был довольно известной на Лонгаре личностью. И о нём не просто знали, его ещё и уважали. И уважали за дело.
Поэтому и сейчас, когда Сидор, решивший вернуться в город с очередной партией лошадей, услышал от Паши голословное, п его мнению, утверждение, что хода вверх по реке больше нет, ни секунды в его словах не сомневался. Но, тем не менее, для полной уверенности попросил того всё же направить вверх по реке ребят для проверки сего, для него не столь очевидного и, главное, неприятного утверждения. В которое просто не хотелось верить.
Все опасения, до сего дня мрачно затаившиеся где-то в самом дальнем уголке его сознания, тут же вылезли на поверхность, и он с отчётливым внутренним раздражением понял насколько же был прав. Прав, когда во время последнего возвращения в город Старый Ключ со второй партией лошадей, отчётливо понял, что третий раз доставить на лодьях лошадей в город не получится.
Парило. Удушающая, необычная для этого времени жара уже всех достала. Всю последнюю неделю начала лета в дополнение к жаре на реке стояла на удивление тихая, ясная и безветренная погода. А последние два дня среди обычно характерных для начала лета сезона тёплых тихих дней, даже среди них они выделялись каким-то своим исключительным безветрием. И даже местные жители из числа корнеевских курсантов говорили что такие тихие, безветренные дни на обычно ветреной реке бывают крайне редко.
Соваться на речной простор основного русла, где нет, нет да всё же пробегал лёгкий ветерок, вдруг стало опасно. Там творилось что-то непонятное. Амазонки, ранее вальяжно проплывавшие мимо и не смотревшие по сторонам, внезапно, непонятно с чего вдруг проснулись.
И Паша, со своим звериным чутьём матёрого ушкуйника решил перестраховаться, резко свернув в протоки.
Лодьи застряли. Скорость упала до минимума. Приходилось всё время идти на вёслах вверх, против сильного даже в протоках течения. Было тяжело. Ветра не было.
И Пашины бойцы, ещё не вошедшие после долгой зимы в нормальную рабочую форму, уже на второй день такой монотонной, тяжёлой гребли, вымотались окончательно.
Всё же сказывалась отвычка бойцов от долгой, серьёзной нагрузки.
Оставаться в каюте больше не было никакой
Плюнув на сон, Сидор решил выбраться на палубу. Ближе к рассвету должны были вернуться Пашины разведчики, так что быть в курсе всех новостей. И хорошо было бы встретить их там, на палубе, где нет, нет да иногда пролетал свежий ветерок.
Беззвучно скользящий по тёмной, ночной воде маленький ялик словно сгустившаяся тень выскользнул из предрассветного мрака и с глухим, едва слышным стуком толкнулся в борт лодьи. Две одетые в тёмное фигуры словно кошки быстро поднялись на борт, ловко перебирая конечностями по свешенному за борт штормтрапу.
— 'Мне бы так', - с лёгкой завистью подумал Сидор, глядя как пара здоровых, мощных ушкуйников ловко и безшумно подымается по шаткой верёвочной лестнице.
— Ну? — громкий шёпот, раздавшийся у Сидора над ухом выразил всю гамму чувств которая в этот момент одолевала всю команду и пассажиров лодьи.
— Хана! Тихо не пройти, — сдавленным шёпотом отозвалась одна из двух поднявшихся на борт тёмных фигур. — Стоят плотно, кругом секреты в пределах прямой видимости друг друга. Все протоки наглухо перекрыли. Самые широкие даже цепями.
— Всех идущих вверх по реке тщательно проверяют, даже ночью. И первым делом в трюм лезут, чего-то ищут. Ясно кого ловят.
— Мышь не проскочит, — сердито крякнул он с досадой.
— Как нас не заметили — просто чудо. Чуть, чуть и засыпались бы.
— И каждый день спускают свои сторожевые посты на версту, на две вниз по реке, проходя по всем протокам частым гребнем. Ещё неделя, максимум две и выйдут на нас. А отсюда и до места переправы недалеко.
— Блин! — тихо ругнулся Паша над ухом Сидора. — Оперативно развернулись, сволочи. И трёх рейсов не сделали, а они уже кислород перекрыли. Хорошо работают, — с долей уважения к профессионализму амазонок, Паша одобрительно покивал головой.
— И как чётко место переправы накрыли, — процедил он сквозь зубы. — Как подсказал кто. Видать правду говорил профессор что в городе агентуры амазонок полно, — мрачно заметил он.
— Хорошо что хоть большую часть лошадей на левый бегер переправить успели. Выходит прав был Корней, собирая свои силы в кулак.
— Придётся теперь всё берегом пускать, пёхом.
Сидор со злостью двинул кулаком в подставленную ладонь. Отвернувшись от копошащихся у борта Пашиных парней, он взял атамана под локоть увлекая в сторону.
Отведя подальше ото всех, чтоб их разговор никто не смог услышать, он тихим, сдавленным шёпотом попросил:
— Слыш, Паш, тут такое дело, — начал он сильно смущаясь и не зная как объяснить ему свою проблему. — В общем, раз мы тут застряли неизвестно на сколько, то может смотаемся в одно место, тут неподалёку.
— Это в баронство твоё, что ль? К жонке? — совершенно не сдерживаясь, в полный голос громко поинтересовался Паша.
Голос его, неожиданно оглушительно громкий в ночной тишине прозвучал словно громом средь ясного неба, сразу же привлекая к ним внимания.