Операция "Бешеные лошади"

Анатоль Нат

Поляна. *

Взявшись за расчистку новой поляны от пней, Сидор даже и близко не предполагал во что влезает. Казавшееся поначалу таким понятным, привычным и хорошо освоенным делом, на поверку оно оказалось неожиданно тяжёлым и весьма непростым. И не имеющем ничего общего с их прошлогодним опытом очистки старых вырубок, возле того же Берлога, например.

И самую большую трудность, как ни странно, создавали не медведи, а люди, каждый день создававшие кучу проблем буквально на пустом месте. И за разрешение которых никто кроме Сидора не брался. Не

могли. А, честнее сказать — не хотели, занятые каждый своим делом.

Вот и приходилось ему теперь плюнув на все свои дела ежедневно торчать на вырубке и самому со всеми разбираться. Да ещё и выплатить вперёд аванс бондарям, от чего у Сидора с первого же дня испортилось всё настроение.

Но самая главная беда была не в авансе и не в том, что ему пришлось взяться за корчёвку пней, а в том, что бондари никак не могли найти взаимопонимание с медведями. Почему-то они их не понимали! Слышать слышали, поскольку не услышать оглушающий медвежий ор было совершенно невозможно, но ничего не понимали, словно все разом, поголовно отупели.

И как такое могло быть вообще, привычный к лёгкому общению с мешками Сидор совершенно не понимал. Всё, абсолютно всё шло наперекосяк.

Ни о какой координации работ не было и речи. Все потуги, хоть как-то направить медвежью энергию в нужное для работы русло, разбивались о скалы элементарного взаимонепонимания и людей, и медведей.

Сидор мог их понять, Маша могла их понять, Корней иногда непринуждённо на них покрикивал, легко добиваясь от мохнатых соседей обязательного выполнения чего ему нужного.

А эти бондари, видите ли, никак не могли с медведями объясниться.

У них почему-то это не получалось. Что приводило Сидора в состояние ежедневного, не проходящего нервного стресса. Проще говоря, он постоянно бесился, наблюдая за безнадёжными потугами людей с медведями элементарно друг друга понять.

Кончилось это безобразие тем, что теперь он сам каждый день, безвылазно торчал на осточертевшей ему до озверения вырубке и переводил, переводил, переводил всем и каждому что они хотят друг от друга. И переводил не стихи о любви и дружбе, а мат в обе стороны, пополам с нелестными эпитетами, которыми эти трудовые соратнички в запале награждали друг друга. И, главное, совершенно не мог смягчить формулировки или куда улизнуть, поскольку обе стороны требовали детального и чёткого перевода чего они говорят, с полным идиоматическим подтекстом сказанного. И буквально за пару дней Сидор стал о-очень большим знатоком местных идиоматических выражений, подлинный смысл которых до того дня был для него во многом неясен.

С трудом выдержав постоянные скандалы первые несколько дней, Сидор запсиховал и попытался увильнуть, подставив вместо себя Машку. Но потерпел на сем поприще сокрушительное поражение. Мужские особи, что одни, что другие, Машку не слушали, игнорируя напрочь. Что естественным образом привело к обидам с её стороны.

И Маша сделала бо-ольшую ошибку. Она пожаловалась Катеньке, а та накрутила хвоста медведицам, подругам тех мохнатых, что были заняты на корчёвке пней.

И мишки, получившие от своих подруг по шее, причём не в фигуральном, а в самом прямом, физическом

смысле, обиделись всерьёз. Что привело к тому, что теперь все Машины распоряжения мишками просто игнорировались. А сама она немедленно подверглась полной и безоговорочной обструкции с обеих сторон. Бондари, видите ли, тоже проявили мужскую солидарность.

И несчастный Сидор, снова привлечённый на корчёвку, вынужден был её заменить.

Теперь, забросив уже абсолютно все иные дела, не имея ни малейшей возможности отвечься ни на что иное, хоть у него были сотни буквально горящих дел, Сидор ежедневно торчал на осточертевшей вырубке, обречённо и безропотно переводя ругань с обеих сторон. В результате, он вынуждено даже переселился на стройку, заняв один ещё не до конца отделанный сруб из комплекса лесопилки, быстро приспособленный плотниками ему под временное жильё.

Впрочем, довольно скоро ему это надоело. Сидор буквально физически чувствовал что уходит время, что песчинки в песочных часах с катастрофической неизбежностью падают вниз. Отведенное ему на все его прожекты время неумолимо сокращалось. А он…

А он сидел на этой долбанной поляне посреди тайги и переводил ругань и тех и других козлов, безсмысленно прожигая собственную жизнь и тратя на них время. Но что самое чудовищное, обоим сторонам такая жизнь нравилась. Они приспособились, активно пользуясь услугами Сидора. И тот, окончательно хватив озверинчику, материться принялся уже сам.

Что больше всего его потрясло, работа пошла.

— "Вот же сподобился", — всю следующую неделю уныло думал Сидор. — "Две недели с матом".

Перечислив по матери всех дальних и близких родственников какого-нибудь накосячившего неумехи, он зачастую потом впадал в уныние. "Морской язык общения" не вызывал в его душе ни малейшего энтузиазма, ничего кроме глухой тоски.

— "Прям как в истории с "матушкой императрицей" из известной морской байки, где без мата какой-то вонючий парусник не мог сдвинуться с места".

— "В речники теперь что ли пойти? К Паше? — иногда уныло думал он. — А что? Морскую терминологию и профессиональный язык знаю теперь на ять!"

— "Не выйдет, — уныло думал он. — Даже Паша такого профессионализма не выдержит, даст по шее".

— "Нет! Надо срочно отсюда линять! — сердито обрывал он сам себя, снова и снова возвращаясь мыслями к постоянно его в последнее время терзающей проблеме. — Ещё пара, тройка таких дней, и я окончательно забуду нормальный русский язык. Говорить буду одним только матом".

На его счастье время обоюдного недопонимания как-то само сабой незаметно кончилось. Люди с медведями помирились и уже не бросались друг на друга с матом по малейшему поводу. Работа постепенно наладилась и такой срочной, обязательной надобности в непременном присутствии на стройке у Сидора больше не было. Работа вошла в нормальный трудовой ритм.

Глядя на то как теперь хорошо и дружно трудятся бондари вместе с медведями, Сидор думал уже о другом. Мысли его были как бы теперь привлечь и тех и других к разработке участков на территориях возле стекольного и железодельного заводов. Больно уж хорошо у них тут всё получалось.