Операция «Бременские музыканты»
Шрифт:
Я взял косу. Примерился, взмахнул. Она ткнулась носком в землю и застряла.
– На пятку налегай, - посоветовал Алешка.
Я обернулся, посмотрел:
– На какую? Правую или левую?
– Чудак, - засмеялся Алешка.
– Не на свою пятку, а у косы.
Знать бы, где у нее пятка.
Но постепенно дело наладилось. Мне даже понравилось.
– Хватит, - сказал Алешка, укладывая в телегу последнюю охапку травы.
Я обернулся: ничего получилось. Не очень, правда, ровно. Будто стадо
Алешка взял вожжи, я плюхнулся в телегу. Трава была влажная и очень приятно пахла полевой свежестью.
Подогнав лошадь прямо к пещере, мы перетаскали довольно тяжелые коробки в телегу.
– Но, милая!
– прикрикнул Алешка и чмокнул губами.
Маруська послушно взмахнула хвостом, тряхнула гривой и не спеша зачвакала копытами по дороге.
Упрятав аппаратуру в сарай и укрыв ее пленкой, мы сдали Пал Данилычу лошадь и траву и пошли домой.
Свечерело. Кончился день. Настроение было приятное. А впереди нас ждало еще одно удовольствие.
Родители не спали. Папа что-то писал, мама что-то читала. И оба делали вид, что безумно нас дожидаются.
– Это кто же к нам пришел?
– Папа закрыл блокнот и прищурился на нас, делая вид, что не узнает.
– Что за молодые люди? Где-то я их когда-то видел, не припомню никак.
– Потому что очень давно, - сказала мама, захлопывая книгу.
– Ты уже забыл, как выглядят собственные дети.
– Это мои дети?
– ахнул папа.
– Как они быстро растут!
– Только умнеют медленно, - подхватила мама.
– Пейте чай - и спать. Как твой зуб, Дима? А почему ты в одном носке, Алексей?
– В кармане забыл, - буркнул Алешка, вытаскивая носок.
– А чего его надевать, все равно сейчас раздеваться.
– Логично, - согласился папа.
– А я сегодня лягу одетым. Утром ведь все равно одеваться надо.
Хитрит папочка, опять куда-то ночью собрался. И я знаю - куда. Черную тетрадь искать.
Сейчас мы ему отомстим за его шуточки. И я достал тетрадь из-за пазухи.
– Ой, папочка, - сказал я хитрым голосом.
– Это не ты потерял? На крыльце валялась.
– Что это?
– Папа взял тетрадь, пролистнул страницу, другую, углубился в чтение, обо всем забыл.
Даже мама забеспокоилась:
– Что это вы ему подсунули? Кроссворды?
– Сейчас, сейчас, - пробормотал папа, не отрывая глаз от записей.
– Сейчас…
Наконец он опомнился.
– Где вы ее взяли?
– спросил папа и посмотрел на нас.
Ну не врать же родному отцу прямо в глаза. И мы сказали правду:
– В пещере.
– А пещера, конечно, на дне моря?
– усмехнулся папа.
– По глазам вижу.
Интересные они люди, эти наши родители. Соврешь - поверят, правду скажешь - сомневаются.
– И как же вы до этого моря добрались?
– На
– Верхом?
– В телеге.
– Да… По морю… В телеге… На лошади… Ты что-нибудь понимаешь?
– Папа повернулся к маме.
– Врут, как всегда, - спокойно сказала мама.
– По глазам видно.
– И спросила Алешку: - Как носок оказался в кармане?
– Торопился очень.
– Кто? Носок? Куда?
Алешка добросовестно отвечал, пытаясь объяснить:
– Он ошейником был.
– В кармане?
– На шее.
– Алешка не терял терпения.
Мама пока - тоже.
– Ты не знаешь, что носки носят на ногах, а не на шее?
– Это не у меня, - сказал Алешка.
– У Разбоя.
– Кто такой Разбой?
– Собака.
– Собаки носки не носят… Ты что-нибудь понимаешь?
– теперь мама повернулась к папе.
– Врут, как всегда, - папа пожал плечами.
– Но довольно изобретательно. Ничего мы от них не узнаем.
– Идите спать, - распорядилась мама.
– С носками на шее.
А папа сказал нам вслед:
– За тетрадь - спасибо.
Глава XIII
ОПЕРАЦИЯ «БРЕМЕНСКИЕ МУЗЫКАНТЫ»
Мы сидели во дворе у Пал Данилыча. Алешка показывал мне результаты упорной дрессировки.
Разбой и Бакс, как самые сообразительные, исполняли главные роли. Они сидели перед Алешкой, напряженно ожидая команды, не сводя с него преданных и умных глаз.
– Ап!
– скомандовал Алешка, как укротитель в цирке.
Разбой сорвался с места, подлетел к окну сторожки и поднялся на задние лапы, опершись передними на подоконник.
– Ап!
– снова прозвучала команда.
Теперь сорвался с места Бакс, взбежал по спине Разбоя и сел на его голове торчком на задние лапы.
– Ап! Голос!
Разбой и Бакс одновременно залаяли и взвыли кошачьим воем. Из сторожки, как бы в ответ, послышался вскрик Пал Данилыча:
– Тьфу на вас! Пошли вон!
Артисты «рассыпали пирамиду» и бросились к Алешке за вознаграждением в виде ласковых слов и кусочков сыра.
– Высший хай, как говорит продавец Васек, - похвалил я дрессировщика.
– И совершенно не поймешь, кто из них лает, а кто воет.
– Так и задумано, - не стал скромничать Алешка.
– А Ганя? Готов?
– Смотри.
– Алешка повернулся к ящику, где спал сурок, и торжественно провозгласил:
– Морковка, сэр!
Ганя тут же высунул мордочку наружу, поморгал, вылез, встал на задние лапы и, отдавая на ходу честь, важно переваливаясь, пошел к Алешке.
Получив морковку, он присвистнул, повернулся «налево кругом» и зашагал в свой ящик.
– Леха, - сказал я с сомнением, - если все получится, Грибок может свихнуться от страха.