Операция "Цицерон"
Шрифт:
Посла, Йенке и меня интересовали некото-^ рые технические вопрЬсы, Касавшиеся самих условий фотографирования.
Прежде всего, как мог простой камердинер получить доступ к секретным документам?
Имел ли он помощника? Был ли кто-нибудь eщё из английского посольства посвящен в это дело?
Как камердинер фотографировал документы?
Выбирал^ли он наиболее интересные?
Если так, то чем объяснить, что некоторые из полученных нами документов были очень важными, другие же имели сравнительно небольшую ценность?
Фотографировал ли он в самом английском посольстве или
Каковы мотивы действий Цицерона, кроме его очевидного стремления заработать деньги?
За что он так сильно ненавидел англичан, как он сам это утверждал, и как ему, камердинеру, удалось заручиться таким доверием посла?
Почему он настаивал, чтобы ему платили в фунтах стерлингов - валюте, сравнительно редко встречающейся в Турции и, конечно, гораздо менее ходкой, чем золото или доллары?
Логично было бы предположить, что когда он решил заняться этой работой, он надеялся на поражение англичан или, может быть, даже ожидал его. Но поражение это привело бы к обесценению английской валюты. Почему же тогда он так настаивал на фунтах стерлингов?
Все эти вопросы я записал, чтобы позже выяснить их у Цицерона.
Постепенно, в течение всего периода нашего знакомства, он вполне правдоподобно ответил на большинство из них. Лишь в одном пункте я уличил его во лжи. Это случилось, когда я спросил его, почему в разговоре со мной он пользуется французским языком, на котором говорит очень плохо, тогда как, будучи камердинером посла Великобритании, он должен был свободно говорить по-английски. Он отрицал, что говорит по-английски. Мне показалось это странным и маловероятным. Позже мои подозрения оправдались - Цицерон солгал мне.
Ровно в десять я пошел в сад, к сараю. Цицерон был уже там. Он встретил меня, как старого друга, спросил, все ли в порядке и одобрены ли документы, доставленные прошлой ночью. Я успокоил его.
Когда мы пришли в мой кабинет, я запер дверь на ключ. Цицерон принял те же меры предосторожности, что и в доме Йенке,- отодвинул в сторону длинные гардины и убедился, что никто не подслушивает. Я позволил ему все это проделать. Казалось, он не спешил. Я сел за письменный стол, а он на приготовленный для него стул напротив меня. На столике сбоку стоял графин с виски и лежали сигареты. Моя кухарка-турчанка навестила днем одну из своих подруг в английском посольстве и обменяла три бутылки рейнвейна на бутылку шотландского виски.
Цицерон налил себе вина, а затем молча положил на письменный стол две катушки фотопленки. Я взял их и запер в ящик письменного стола. Теперь нужно было объяснить ему, что в данный момент у меня нет денег в английской валюте, но что они в ближайшем будущем будут присланы из Берлина. Я немного беспокоился, как он воспримет? это. Но он прервал меня:
– Ничего, тридцать тысяч фунтов стерлингов за эти две фотопленки вы отдадите мне в следующий раз. Вы ведь сами заинтересованы, чтобы я был доволен. Я доверяю вам и приду eщё раз.
Приятно было сознавать, что мое слово стоит тридцать тысяч фунтов стерлингов. Теперь я почти не сомневаюсь, что тогда он больше верил в ценность своего товара, чем в обещания какого-то малоизвестного ему атташе.
Я выпил за его здоровье, и он очень любезно ответил на
– Вчера ночью я был просто поражен техническим совершенством вашей работы,- сказал я, переходя на тон непринужденной беседы.- Вы работаете один или у вас есть по- " мощник? Но как бы вы ни работали, совершенно очевидно, что вы прекрасный фотограф.
– Я уже много лет занимаюсь фотографией. Мне никто не помогает. Я, делаю все сам.
– Где вы это делаете - в посольстве или где-нибудь eщё?
– В посольстве, конечно...
– Меня очень интересует, как вы фотографируете и когда?
– Разве недостаточно того, что я доставляю вам документы?
– спросил он, внезапно раздражаясь.- Может быть, я расскажу вам когда-нибудь об этом, только не сейчас.
Было ясно, что сегодня я ничего больше от него не добьюсь. Уходя, он попросил меня достать ему новый фотоаппарат.
– Я фотографировал немецкой "Лейкой",- сказал он,- которую взял у одного приятеля. Но скоро я должен буду eё вернуть. Достаньте мне другую, самую обыкновенную. Хорошо, если бы eё прислали из Берлина, потому что кто-нибудь, возможно, ведёт учёт фотоаппаратов, продаваемых здесь, в Анкаре.
Очевидно, он все продумал. Но его рассказ не удовлетворил меня - я так и не узнал, как именно он работает. Но пока оставалось только поверить, что он работает один и что никто ничего об этом не знает.
Он пробыл у меня почти до полуночи.
– Когда мы снова увидимся?
– спросил я.
– Я позвоню вам, когда у меня будет что-нибудь новенькое, но в посольство больше не приду. Это слишком рискованно. Мы встретимся в старой части города на какой-нибудь темной улице. У вас, конечно, есть своя машина?
Я утвердительно кивнул головой.
– Лучше было бы установить место встречи сегодня же вечером. Надо выбрать такое место, где вам не нужно будет останавливаться" Вы просто будете ехать потихоньку, с потушенными фарами. Доехав до условленного места, откроете дверцу машины, а я вскочу в нее. Если на улице будет eщё кто-нибудь, сделайте вид, что не замечаете меня, обогните квартал и захватите Меня, когда улица будет пуста. Хорошо бы прямо сейчас поехать в город и установить ^тесто нашей встречи.
– Вот eщё что,- продолжал он, когда я уже хотел отправиться за машиной.На случай, если наш разговор по телефону будет подслушан (всякое случается в наши дни), я всегда буду называть время на двадцать четыре часа позже того, которое действительно имею в виду. Если, например, я говорю, что ожидаю вас на игру в бридж в такое-то время восьмого числа, то это будет означать, что я жду вас в это же время седьмого. Так я буду чувствовать себя в большей безопасности.
Да, кажется, он в самом деле все продумал. Я пошел за машиной, а Цицерон остался в хгабинете. Случилось так, что мой собственный старый "Мерседес" находился в это время в ремонте и я попросил машину на время у своего друга. Это был большой новый "Опель", похожий на многочисленные американские автомобили, на которых ездили члены дипломатического корпуса. Через несколько дней я купил эту машину - для наших целей она оказалась очень удобной. Днем же я продолжал ездить на своем стареньком "Мерседесе", который хорошо знали в Анкаре.