Операция «Цитадель»
Шрифт:
«Воистину убийственная предусмотрительность», – скаламбурил барон фон Штубер. Но что поделаешь, они не имели права оставлять после себя никаких следов, никаких улик.
– Главное, что Скорцени позаботился о нашем катафалке, – повел подбородком в сторону этой мрачной армейской машины Ланцирг.
– Надеюсь, Господь ниспошлет мне сегодня что-нибудь достойнее этого армейского катафалка, – загадал свою судьбу гауптштурмфюрер Штубер, но тут же вспомнил, что Ланцирг в открытую назвал имя обер-диверсанта рейха. Толкнув коллегу в бок, он кивнул в сторону Мошковича, однако Ланцирг лишь снисходительно ухмыльнулся.
– Он
– В таком случае будем считать, что в вашем лице господин Мошкович уже подготовил себе достойную канцеляристскую замену. Кстати, может, и нам уже пора подумать о путях «стамбульского эсэс-исхода» из Европы? Как-никак, турки нам не враги. Думайте, Ланцирг, думайте.
– Если бы я не думал об этом, то с чего вдруг завязывал бы столь трогательные отношения со служащим дунайской пароходной компании Венгрии, который как раз и представляет здесь известные сионистские круги Палестины? – вполголоса, хотя и не особенно таясь, проворчал коммандос Ланцирг.
96
До конца 1944 года через Румынию и Турцию в Палестину было переправлено более 37 тысяч евреев. Известно также, что турецкие консулы во Франции, Греции и других странах спасали многих евреев, объявляя их турецкими подданными. Начиная с 1943 года многие беженцы из Венгрии спасались на турецких судах, которые прибывали в румынские порты. Занималось организацией их переправки турецкое посольство в Бухаресте.
33
Борнемисца – сорокалетний, полнеющий, с отчетливо наметившейся лысиной, перепахивающей большую черноволосую голову, мужчина встретил «майора Дравича» и его «адъютанта» с любезной улыбкой, усадил за стол и сразу же велел секретарше принести чаю с коньяком.
«А ведь этого провинциального мерзавца придется брать вместе с Хорти, – внимательно проследил за его знаками гостеприимства Розданов. – Обрати внимание, как он старается подготовить благоприятную почву для переговоров!»
В чем его-то выгода, терялся в догадках поручик. Если бы речь шла о переговорах с англичанами или американцами, – его старания еще можно было бы как-то объяснять. Но ведь речь идет о растерзанной гражданской войной, межнациональной враждой и оккупацией Югославии, будущее которой еще более мрачное и призрачное, нежели будущее Венгрии.
Так чего Борнемисца, Хорти и их сторонники добиваются, решаясь на переговоры с представителями югославских коммунистов, на что рассчитывают? В частности, владелец пароходной компании «Феликс Борнемисца»? Уцелеть, когда к власти в Будапеште придут прорусские или проюгославские коммунисты? Так ведь конфискуют всю твою контору к чертовой матери. И расстреляют, «как врага трудового народа». Или отправят в Сибирь.
Но даже эти погребальные перспективы могут открыться со временем, а пока что в Будапеште господствуют германцы. И вздернуть тебя – пять минуть развлечения. Впрочем, русские уже тоже пришли. Честь имею кланяться.
– Господин
– С нетерпением ждем.
Слава богу, Борнемисца не владел ни сербским, ни хорватским, а говорил на каком-то скверном немецком, сымитировать который было несложно. Особенно Розданову с его славянским акцентом.
– Да, да, дорогой Николас! – все с той же любезностью кричал Борнемисца в трубку. – Они уже у меня. Всего лишь небольшое дельце, связанное с дунайским судоходством. Мой девиз: «Война войной, а торговля торговлей». Половина кораблей потоплена. Нужно думать, как жить дальше. Что? Да-да, конечно. Никто, кроме меня. Жду.
«Все, что шло после слов „Они у меня”, уже выглядело жалкой попыткой хоть как-то сбить с толку подслушивающих, – подумал Розданов. – Хоть какая-то видимость конспирации, пусть даже слишком запоздалая и неуместная».
«Но стоило ли так стараться?» – с удовольствием вдыхал он запах французских духов, источаемый налитым, словно выточенным из твердой древесины, телом только что вошедшей тридцатилетней секретарши – пышногрудой и светловолосой, совершенно не похожей на венгерку, какими Розданов мог их себе представить.
«Ах, если бы не эта чертова конспирация!.. – водил он плененным носом, словно флюгером, вслед за движениями девичьих плеч. – Вот кого следовало бы похищать из конторы этой пароходной компании без пароходов!»
Расставляя чашки и рюмки – «на четыре персоны», сразу же обратил внимание Розданов, – секретарша слишком задержалась возле него, да к тому же почти прикасалась талией к его щеке. У Розданова, порядком соскучившегося по женским духам и духу женского тела, не хватало мужества отклонить голову.
– Спасибо, Эльжбетта, – Борнемисца продолжал говорить на немецком, чтобы гости могли понимать его. – Вы еще понадобитесь нам.
– Это уж несомненно, – не удержался Розданов, опьяненно поводя головой.
Секретарша отреагировала на предупреждение шефа на своем немыслимом венгерском, однако улыбка ее ни в каком переводе не нуждалась.
«А ведь ее тоже придется убирать! – почти с сожалением вспомнил поручик, когда, призывно виляя бедрами, Эльжбетта выходила из непомерно большого кабинета шефа. – Или „успокаивать”. Иначе своим визгом она поднимет на ноги пол-Будапешта».
– Господин Хорти прибудет через десять минут, – сообщил Борнемисца, и, перехватив взгляд Розданова, самодовольно заметил: – Ничего-ничего, не волнуйтесь, я не ревнив. Понимаю, в горах Югославии таких не встретить.
– Последние полгода мы в основном партизанили в Белграде и в его пригородах, – ответил Розданов, помня о тонкостях своей диверсионной легенды. – Однако и в столице ничего подобного видеть не приходилось.
Розданов взглянул на впавшего в дипломатическую молчаливость Гольвега. Тот и дальше продолжал молчать, но когда Борнемисца, Розданов и Эльжбетта рассмеялись, все же из вежливости присоединился к ним.
– Если встреча пройдет удачно, мы сможем провести вечер в одной проверенной компании. С Эльжбеттой и ее подружками, – завершил эту захватывающую тему судовладелец. – Кстати, у Эльжбетты хороший вкус. Но об этом чуть позже, а пока что приступаем к делу. В двух словах, господин майор…