Операция «драконья мама», или Не ваше дело, лорд Драко

Богданова Екатерина Сергеевна

– Маленькая, горячая, вспыльчивая, как все юные драконы. Наша, - заявил он, когда я, проникнувшись внушительным оскалом его улыбки, прекратила попытки вырваться из захвата Эдрина.

– А вот это уже не вам решать, знаете ли, - сочла нужным всё же высказаться, хоть и страшно было. – С чего это я ваша? У меня семья есть вообще-то.

– Ух, дерзкая, - оскалился ещё шире дедуля Драко. И, обращаясь к Эдрину: - Я тебе так скажу, внук, не знаю, та ли это, о ком говорится в легендах, время покажет. А вот что неоспоримо,

так это то, что твоя она. И я её, конечно же, принимаю. Мы принимаем.

И все пятьдесят драконов, стоящих кружком, слаженно рыкнули, соглашаясь. И по лесу прокатился рык. Ну и всё это, наверное, прекрасно, за одним ма-а-аленьким таким исключением. Моего мнения никто не спросил! Может, я вообще никуда приниматься не хочу, а они тут распринимались!

– Так, Драко, я…

Начала было я, и была перебита раскатистым объявлением дедули Драко.

– А теперь решим судьбу новорожденного дракона, вернувшегося в родные горы спустя столько лет, - пророкотал старший родственник Эдрина.

И я заткнулась, вот так прямо на полуслове и закрыла рот. Просто потому что за Жара очень переживала. А с Эдрином я и попозже разобраться успею… надеюсь.

Глава 15

Эмария вышла к нам, в центр поляны, удерживая в воздухе всё ещё находящегося в некоем подобии стазиса Жара. Дракончик по-прежнему будто спал, но, кажется, стал ещё чуточку больше.

Я рванулась к нему, но Эдрин опять удержал.

– Да пусти ты! Вцепился, как… дракон! – воскликнула, вырываясь.

– Тебе сейчас лучше не приближаться к нему, - тихо произнёс Эдрин. – Из-за вашей связи и переизбытка у тебя эмоций, Жар слишком быстро наращивает массу. Это может быть опасно, как для него, так и для тебя.

– Да как тут без эмоций-то, если ты мне постоянно весёлую жизнь устраиваешь, - прошипела я, но вырываться перестала.

Единственное, что мне оставалось – с тревогой смотреть на малыша и кусать губы от переживаний.

– Прекрати, - шепнул на ухо Эдрин. – А то я присоединюсь.

И выразительно посмотрел на мои губы. Грызть их тут же прекратила, и от Драко отвернулась, борясь с поднимающейся волной жара внутри.

А драконы смотрели, не на нас, разумеется. Про нас благополучно забыли, видимо, рассудив, что всё уже решено. Ну да ничего, я потом, наедине, объясню Эдрину, что ничего ещё не решено.

Но это будет позже, сейчас все взгляды были устремлены на маленького Жара. И да, драконы опять молчали, смотрели и молчали, прямо как со мной несколько минут назад. Опять мысленно переговариваются?

Покосилась на Эдрина, он верно истолковал мой взгляд и тихо пояснил:

– Они определяют, к какому виду относится наш малыш. У него окрас немного не соответствует строению, а на энергетическом уровне он связан с тобой, что тоже мешает определить направленность его силы.

Процесс идентификации может немного затянуться.

– А разве мать не почувствует его сама? – спросила так же едва слышно.

– Лита, мы же уже обсуждали это, - вздохнул Драко.
– Не предлагать же Жара каждой лишившейся дитя драконице, это жестоко.

Если честно, я именно так и поступила бы. В первую очередь нужно думать о самом дракончике. И если ему плохо, его жизни угрожает опасность, то это уже просто необходимость. Ну не толпы же тут потерявших яйца дракониц. Наверняка с десяток, а то и меньше.

Я ошиблась…

Совету так и не удалось точно определить, к какому роду принадлежит Жар, но они исключили несколько вариантов и по лесу пронёсся тихий отчаянный рёв. Это был плач потерянной надежды тех, кто точно не является родителями дракончика. И мне бы уже тогда понять, что парочка драконов не может так реветь… со всех сторон сразу.

Но потом начался настоящий кошмар. Эдрин отошёл на край поляны, сел на какой-то валун, меня усадил к себе на колени, устроил подбородок на моём плече и шепнул:

– Если станет тяжело, можем уйти.

С чего мне вдруг может стать тяжело, я поняла уже спустя пару минут. А через полчаса просто беззвучно плакала, забывая даже вытирать мокрые щёки. Это делал Эдрин, когда слезинки начали падать на его руку, придерживающую меня за талию.

Их было много, очень много! Я сбилась со счёта где-то в районе двадцати. Потом уже просто не было сил считать. Драконицы: крупные, помельче, утончённые и прекрасные, дородные, с опасными шипами, молодые и заметно в возрасте. Чёрные, красные, бронзово-коричневые, белые и даже серебристо-серые. Казалось, им нет конца.

Вот очередная мать, потерявшая своё дитя, выходит в центр поляны, подходит к зависшему в воздухе Жару, наклоняется, принюхивается, обдаёт его лёгким, будто ласкающим пламенем и отступает. Её глаза гаснут, из них уходит блеск надежды и, кажется, сама жизнь. А за ней нетерпеливо мнётся уже другая, чей взгляд ещё пылает верой. Но и он тоже угаснет…

Я не заметила, как начала всхлипывать. Эдрин обнял крепче, начал поглаживать по спине. Я не противилась, мне было просто больно, за них за всех. За каждую мать, у которой отняли самое дорогое. И сейчас будто отнимали повторно.

– Ты бы увёл девочку, внук, - вдруг прозвучало тихое рядом.

Я вздрогнула от волны горячего воздуха, когда огромная драконья голов оказалась рядом. Но отрицательно покачала головой. Как бы не было тяжело мне, это такая мелочь по сравнению с болью, которую испытывают эти драконицы. И сущий пустяк на фоне того, что они всё уходят и уходят, а мама Жара так и не нашлась.

– Их так много, - прошептала, прижав руки к груди, в которой сердце сжималось до боли, за всех этих осиротевших матерей.