Операция «Фарш». Подлинная шпионская история, изменившая ход Второй мировой войны, Макинтайр Бен

Операция «Фарш». Подлинная шпионская история, изменившая ход Второй мировой войны

на обложку

Макинтайр Бен

Шрифт:

На судейском поприще Монтегю проявил себя как человек безупречно честный, но при этом поразительно грубый и почти беспрерывно вовлеченный в те или иные конфликты. Пресса прозвала его «буяном в судейской мантии». В 1957 году в зале суда, где шел процесс над моряком торгового флота, он заявил: «Половина отребья Англии идет в торговый флот, чтобы избежать военной службы». Затем он извинился. Четыре года спустя он сказал в зале, полном членов Ротари-клуба: «Надо, чтобы женщины-полицейские заголяли юным проходимцам задницы и пороли их щетками для волос». Он снова извинился. Когда ход судебного процесса не нравился ему или нагонял на него скуку, он стонал, вздыхал, закатывал глаза и отпускал неуместные шутки. Барристеры часто жаловались на оскорбления с его стороны. Он

извинялся — и продолжал в том же духе. Его едкий юмор обычно неправильно понимали; своим саркастическим остроумием он мог сбить спесь с самого заносчивого барристера и часто так и делал. В 1967 году один сутенер подал апелляцию на его обвинительный приговор, аргументируя ее тем, что Монтегю был настолько груб с его адвокатом, что необходим новый суд. Апелляция была отклонена на том основании, что «невежливость, даже вопиющая невежливость, по отношению к адвокату достойна порицания, но не может быть причиной отмены приговора».

Часто он присуждал нарушителей закона к сравнительно мягкому наказанию, основываясь на интуитивном убеждении, что человек искренне хочет исправиться. Интуиция редко его подводила. «Если человеку хоть раз в жизни не улыбнулась удача, то что это за жизнь?» Но к правонарушителям, которые ведали, что творят, или выглядели неисправимыми, он был безжалостен. Вынося приговор актеру Тревору Хауарду за то, что он выпил как минимум восемь двойных виски, после чего, сев за руль, въехал в фонарный столб, он заявил: «Общество нуждается в защите от вас как от человека, который каждый вечер предается неумеренным возлияниям и при этом так мало заботится о своих согражданах, что пытается водить машину».

Подытоживая карьеру Монтегю, один современник писал: «Мало кто из судей так жестко наступал на мозоли человеческого достоинства столь многих людей, как этот высокий, остроумный, вспыльчивый человек с чутким лицом и буйным языком, в военное время — морской офицер. И вместе с тем мало кто из судей был так быстро готов извиниться с видом боксера, пожимающего противнику руку после боя». Монтегю сознавал свои недостатки. «Возможно, мне бы следовало быть более терпеливым, — сказал он однажды. — Наверно, правильно будет сказать, что я с трудом выношу дураков». Отметим справедливости ради, что с возрастом он стал более снисходителен и терпим. Он также стал более набожен, участвовал во многих благотворительных мероприятиях и сделался председателем Объединенной синагоги.

Монтегю прожил необычайную жизнь как юрист, как офицер разведки и как писатель; относясь к своим судейским обязанностям с глубокой серьезностью, он тем не менее сохранял в себе что-то мальчишеское и не терял способности посмеяться над собой. Без свойственного ему сочетания «чрезвычайной осторожности и чрезвычайной отваги» операция «Фарш» никогда не была бы осуществлена. Весь этот план в каком-то смысле был отражением его специфического чувства юмора, его склонности к черному юмору, его любви к спектаклю, к разыгрыванию ролей. В 1980 году, когда муж Джин Джерард Ли стал командором ордена Британской империи, в Times появилась ее фотография. «Дорогая „Пам“! — написал ей по этому случаю семидесятидевятилетний Монтегю. — Увидев Вас в сегодняшних газетах, я услышал голос из прошлого и не смог воспротивиться искушению стать другим таким голосом и поздравить Вас. Вечно Ваш, Юэн (он же майор Уильям Мартин)».

Незадолго до смерти Монтегю получил письмо из Канады от отца двух девочек, которые, прочтя о его делах военных лет, захотели получить от него что-нибудь на память. Он откликнулся мгновенно, прислав «одну из пуговиц, которые были на моей одежде, когда я осуществлял операцию „Фарш“», и присовокупив совет: «Сохраняйте настоящее чувство юмора. Под словом „настоящее“ я имею в виду не просто способность понять шутку, но, главное, способность по-настоящему, искренне посмеяться над собой».

Юэн Монтегю умер в 1985 году в возрасте восьмидесяти четырех лет, убежденный, что успешно скрыл на веки вечные личность человека, чей труп был использован в операции «Фарш».

Роджер Морган, лондонский инспектор по градостроительству и неутомимый историк-любитель,

начал заниматься историей операции «Фарш» в 1980 году. Он написал Монтегю, затем встретился с ним и, как это произошло бы с любым другим новоявленным детективом, получил ответы столь же вежливые, сколь бесполезные. Подобно многим другим, Морган сделал вывод, что тайна личности майора Мартина умерла вместе с Монтегю: человека, которого не было, никогда и не будет. Но позднее — в 1996 году — Морган, листая недавно рассекреченные государственные документы, натолкнулся на отчет в трех томах о деятельности Юэна Монтегю во время войны, включавший в себя копию официального доклада об операции «Фарш», написанного перед самым концом войны. «И здесь, в конце третьего тома, он увидел то, что стало наградой за многие бессонные ночи». Официальный цензор, возможно, не зная о необычайных усилиях по сокрытию имени, предпринимавшихся в течение полувека, не вымарал его: «28 января умер разнорабочий без определенного места жительства. Его звали Глиндур Майкл, ему было тридцать четыре года».

На закате солнца кладбище Нуэстра-Сеньора-де-ла-Соледад — место сумрачное, но умиротворяющее. Над вымощенными булыжником дорожками проносятся ласточки, кипарисы стоят будто часовые. Далеко в заливе видны лодки ловцов сардин. Вечером, когда солнце садится, могилы точно сливаются в одно длинное поле мрамора с высеченными надписями — с историями жизней, долгих и кратких, наполненных и пустых. Один из могильных камней — особый. Он повествует о двух жизнях разом — одной короткой, печальной и настоящей, другой чуть более длинной, полностью вымышленной и странно героической. Тело, похороненное в этой могиле, было вынесено морем на берег в фальшивой военной форме и белье покойного оксфордского профессора, с любовным письмом от девушки, с которой он не был знаком, прижатым к давно переставшему биться сердцу. Никто из участников этой истории полностью не был тем, кем казался. Братья Монтегю, Чарльз Чамли, Джин Лесли, Алан Хиллгарт, Карл Эрих Куленталь и Хуан Пухоль — каждый из них родился одним человеком, а затем вообразил себя кем-то совсем иным.

Заботу о могиле № 1886 на кладбище Уэльвы в 1977 году взяла на себя комиссия Британского содружества по военным захоронениям. Благодаря «соглашению о мире» на местном уровне за могилой сейчас от имени Великобритании ухаживает немецкое консульство в Уэльве. Каждый год в апреле англичанка, живущая в городе, кладет на нее цветы.

В 1997 году, через полвека после операции «Фарш», британское правительство добавило к надписи на могильном камне следующее:

Глиндур Майкл

служил под именем

майора Королевского ВМФ Уильяма Мартина