Операция «Фауст»
Шрифт:
– Вы матерились, как настоящий биндюжник. Где только научились?
Павел был еще пьян от хлороформа, его тошнило. Ответил раздраженно:
– Оставьте меня в покое!
Хирург с деланным возмущением всплеснул руками:
– Что б вам дожить до моих лет! Я сделал отчаянно сложную операцию, и нате вам благодарность!
Бесшумно скользящие сестры сердито фыркнули. Хирург снял очки с толстыми стеклами. Как у всяких людей с плохим зрением, его глаза стали беспомощными. Он поморгал, будто в глаз попала соринка, спросил, заговорщицки перейдя на полушепот:
– Хотите, покажу осколок?
С эмалированной чашечки пинцетом он подхватил
– Хотите на память?
Павла удивила несоизмеримость страданий с микроскопической величиной стального комочка.
– Вы будете жить сто лет, – торжественно проговорил хирург и вздохнул. – Три миллиметра отделяли вас от верной смерти…
Здоровой рукой Павел взял осколок, повертел в пальцах:
– Я думал, в меня влетела по крайней мере пудовая болванка… Как вас зовут, доктор?
– Военврач Гринберг.
– Спасибо вам, товарищ военврач… Скажите, мне долго лежать?
Гринберг почесал кончик носа.
– Раны тяжелые… Но все зависит от вас.
Действие хлороформа стало проходить. Тупая саднящая боль пришла откуда-то из желудка и вцепилась в позвоночник.
– Девочки! Морфий! – как бы из тумана донесся голос Гринберга.
…Через неделю Павла снова навестил Ростовский. Он привез на этот раз портативный кинопроектор, загадочно произнес:
– Я вам покажу прообраз смерти, которая едва не коснулась вас.
Он опустил черную маскировочную штору, включил проектор. По белой стене запрыгали кадры, снятые при сильном замедлении. Показалась толстая броневая плита. Вращаясь, к ней приблизился тупоносый снаряд, сплющился и стал быстро раскаляться. Игольно-тонкая струя проникла через металл, рассеяв массу осколков и искр.
– Похоже?
– В точности! Как вам удалось такое воссоздать?!
– Ну, в лаборатории это просто. По вашему докладу я составил примерное описание кумулятивного оружия. Генерал Воробьев поручил поднять все справочники и другие источники. Мы перебрали заводы в рейхе и оккупированных странах, где немцы могли наладить его производство. Фактически они смогут делать его где угодно. Генерал вошел с ходатайством в генштаб. Бойцам и командирам, партизанским отрядам и разведчикам в тылу врага послана ориентировка на новое оружие… Как видите, поиск начался. Вплотную этим оружием придется заняться вам, дорогой Павел Михайлович.
– Разве я могу сейчас?… – проговорил Клевцов с досадой.
– Э-э, друг мой, расхолаживаться несоветую. Помните, Вольтер сказал: «Работа избавляет нас от трех великих зол: скуки, порока и нужды». Чтоб вам не томиться в безделье, буду держать в курсе дела.
Павел растроганно сжал гладкую руку профессора.
– Если бы вы знали, как плохо без работы!
– И еще мы решили, что вам надо потренироваться в немецком языке, чтобы вы его совсем не забыли. Возможно, это вам скоро понадобится.
– Но я сейчас не могу писать.
– И не надо. Набирайтесь сил. А заниматься с вами станет одна милейшая женщина. Она придет завтра.
«Все равно лучше Ниночки не найти», – подумал о жене Павел.
Незадолго до отъезда на Воронежский фронт Нина сказала ему, что ее берут в Главное разведывательное управление Красной армии – ГРУ. Вскоре она куда-то уехала. Павел получил от нее коротенькую записку без обратного адреса. О том, что с ним случилось, Нина, скорее всего, не знала. Павел просил Гринберга позвонить домой, однако телефон молчал.
Появившись в палате на другой день, Георгий Иосифович приложил палец к
– Как же тебя изувечили! – сквозь слезы произнесла она.
– Не горюй. Вон Георгий Иосифович меня уже к делу пристраивает, – дрогнувшим голосом проговорил Павел.
Нина подняла стриженую голову, взглянула на комбрига:
– Значит, это вы вернули меня из ГРУ в академию?
– Только в интересах дела. И просил не я один. – Ростовский одернул халат, церемонно поклонился и направился к дверям.
Глава вторая
Взорванные годы
1933–1941…
В XX веке, величайшем столетии техники, люди научились «изготовлять» мифы так же надежно и с той же целью, что пулеметы или бомбардировщики. Появились искусные специалисты этого дела, мастера мифотворчества. В этом отношении миф расы, или крови, или миф фюрера были по существу своеобразным видом оружия, может быть, более страшным, чем любой сверхтанк или пушка. Они поражали самый главный участок – человеческий мозг – и подчиняли себе человека целиком, без остатка.
11
Кассирер Эрнст (1874–1945) – немецкий философ-идеалист, выдвинул учение о языке, мифе, науке и искусстве как специфических «символических формах».
1
В большом особняке на южной окраине баварского городка Розенхейм жил Ноель Хохмайстер – неутомимый работник и один из беспокойных чудаков, которые ворвались в ХХ век вместе с проектами летательных аппаратов, кинематографом, машинами на электрической тяге и жаждой разбогатеть.
Сначала Ноель увлекся кинематографом. Он купил ателье разорившегося фотографа, заказал у месье Патэ кинокамеру с запасом пленки и начал делать фильмы, соответствующие морали устойчивого и фарисейски-сентиментального бюргерства. Ленты – с женой, соблазненной приезжим ловеласом, с благочинным пастором и раскаявшимся грешником, с мальчиком, украденным в рождественскую ночь, с девочкой, погибшей от рук негодяя, – пеклись со скоростью машины, делающей пончики. В конце концов фильмы Хохмайстера надоели зрителям. Владельцы кафе и театров отказались от его поделок.
Ноель бросился в новую авантюру. Он занялся конструированием электрической машины. Он мечтал создать фантастический автомобиль, железнодорожную дрезину, фуникулер в Альпах, наконец инвалидную коляску, которая приводилась бы в движение от тока аккумуляторов. Но ни один из этих электрических монстров не увидел света. Вес батарей, в десятки раз превышающий вес самой конструкции, вогнал идею в землю задолго до ее воплощения в форму и металл.
Тогда по примеру удачливого земляка Эрнста Хейнкеля Ноель обратился к авиации. На проектирование и строительство аэроплана у него не было денег, но он устроился механиком на завод «Байерише моторенверке» и стал строить летательный аппарат по частям – деталь за деталью.