Операция «Феникс»

Прудников Михаил Сидорович

— О, это любопытно. Расскажите нам о России. Как там?

Лысого интересовало всё: и как в России относятся к немцам, — и каков уровень жизни в Москве, и что Ганс думает о советской молодёжи. Ганс был польщён, что нашёл столь благодарного слушателя.

— Ну и как вы оцениваете успехи русских в борьбе за мир? — допытывался новый знакомый.

— Пока ещё я плохо знаю Россию, — отвечал Ганс. — Но в Москве я всё-таки скучаю по дому.

— Правильно! — воскликнул лысый. — Истинный немец должен быть прежде всего патриотом. Кстати, был бы рад видеть вас у себя дома.

Заходите завтра ко мне пообедать.

В доме лысого Ганс познакомился ещё с одним человеком — весёлым, общительным и ещё довольно молодым. Ганса он называл не иначе, как наш «московский друг».

Новые знакомые спорили о будущем единой Германии, о национальных чувствах немцев, восхищались Штраусом и ругали Брандта. Гансу нравилось, что эти люди, как тогда ему казалось, принимают беды Германии близко к сердцу, как свои личные.

— Ганс, что вы думаете о разделении Германии? — спросил его лысый.

Ганс ответил, что принимает это как свершившийся исторический факт, как расплату за ошибки прежних правителей Германии.

— Но когда-то это ненормальное положение должно кончиться, — возразил хозяин дома. — Согласитесь, что всякое наказание должно иметь свой предел.

— Вы правы, — согласился Ганс. — Возможно, в ближайшем будущем Германия снова станет единой.

— Но каким образом это произойдёт?

Ганс пожал плечами. По этому вопросу у него не было определённого мнения.

— А я вам скажу, — вмешался в разговор весельчак, — что русские никогда не допустят воссоединения. Это должны сделать сами немцы — и никто другой.

— Да, да, — поддержал его лысый, — несмотря на разделяющие нас границы, мы здесь, в Федеративной республике, и вы там, в Восточной зоне, должны всегда помнить, что мы — единая нация, единая семья.

Ганс решил, что его новые знакомые приятные люди, и, когда они попросили его передать пакет их другу, работающему в посольстве ФРГ, посчитал, что отказать им в этой, в сущности, пустяковой просьбе неудобно.

Потом он стал навещать тётку Гертруду каждое лето, и каждое лето встречался с друзьями. Их по-прежнему интересовало всё, что касалось его жизни в Москве, и Ганс не видел ничего предосудительного в том, чтобы удовлетворить их любознательность. Не видел он ничего плохого и в том, чтобы выполнить их мелкие просьбы, касавшиеся передачи в Москву посылок и писем.

Когда через неделю после возвращения из Москвы с дипломом Ганс поехал навестить тётку Гертруду, в её доме он встретил своих старых друзей. Он с гордостью сообщил, что через месяц едет в Москву на постоянную работу в СЭВ.

Его горячо поздравляли. Весельчак поднял за Ганса тост и пожелал ему успехов.

— Да, Ганс, — сказал он, — надеюсь, ты веришь, что здесь сидят твои друзья, которые искренне гордятся тобой.

В конце вечера весельчак пригласил Ганса к себе в гости, сказав, что сам заедет за ним. И действительно, назавтра в точно назначенное время весельчак заехал за ним в чёрном «мерседесе». Через четверть часа «мерседес» остановился у «Отеля № 9». Ничего не подозревавшего Ганса провели на служебную квартиру разведки.

Тут он впервые встретился

с Кларком.

* * *

— Так вот, Кларк, — начал Лейнгарт, закрывая папку с материалами на Ганса Кушница, — насколько я помню, вы собирались использовать его в качестве связника с вашим московским агентом, а также в качестве одного из технических руководителей операции.

— Совершенно верно, сэр.

— Насколько я вас понял, вас прельстили в этой кандидатуре два обстоятельства. Во-первых, как его… К-к-к…

— Кушниц, — подсказал Кларк.

— Да, да, Кушниц — человек со специальной научной подготовкой. Во-вторых, как гражданин социалистической державы, он, вероятно, будет избавлен от слежки со стороны службы безопасности русских.

— Да, сэр. Вы поняли мою мысль совершенно правильно. Есть и ещё один довод: отец девушки, за которой ухаживает Ганс Кушниц, крупный учёный — физик. В его квартире можно почерпнуть кое-какую полезную для нас информацию. Но это ещё не всё. Есть у Кушница и ещё одно преимущество. Человек, к которому он выйдет на связь, работает в посольстве ГДР в Москве. И поэтому Кушниц может встречаться, не навлекая подозрений русской контрразведки.

— Прекрасно! Теперь скажите, где находится Кушниц в настоящее время?

— На нашей конспиративной квартире.

— Очень хорошо! — воскликнул Лейнгарт. — Поскольку этот Кушниц не устраивает нас своим образом мыслей, мы должны создать другого, который будет устраивать нас во всех отношениях.

Кларк пристально посмотрел на Лейнгарта; лицо шефа побагровело от возбуждения. И вдруг Кларк догадался.

— Сэр, — спросил он, — вы предлагаете двойника?

— Вы не лишены сообразительности, приятель. Кларк задумался, вертя в руках бокал. Почему же эта мысль не пришла в голову ему. «Ох, Роберт, опять ты упустил счастливую возможность».

— Это интересно, сэр. Но слишком рискованно и трудновыполнимо. Двойника могут опознать родственники, друзья.

— Ну, что касается риска, — возразил Лейнгарт, — то это специфика нашей с вами профессии. И насчёт трудностей — посмотрите ещё раз досье. Вы говорите родственники… Но кто? Здешние? У нас есть способ повлиять на них. Если потребуется для дела — признают за Ганса, кого мы пожелаем. В Восточном Берлине — глухой дед, которому восьмой десяток. Берлинские друзья? Но они не видели Кушница целый год. А ведь время, как вам известно, меняет человека. — Лейнгарт на мгновение задумался. — Есть, правда, — медленно проговорил он, — одна реальная опасность: девушка Кушница. Но так ли необходимо нашему двойнику с ней встречаться?

— Не обязательно, сэр. Но она может встревожиться по поводу молчания Ганса. Чего доброго, станет разыскивать его, наводить справки.

— Вы правы, Кларк. Но и здесь есть выход. Допустим, она получит от своего жениха из Восточного Берлина письмо: так и так, я передумал и решил остаться на родине. Мне предлагают интересную работу…

— Такое письмо подготовить не трудно. У нас есть хорошие специалисты по подделке почерка. Ну а вдруг, сэр, девушка встретит нашего Ганса на улице Москвы?