Операция «Хамелеон»

Коршунов Евгений Анатольевич

Элинор досадно поморщилась:

— Джерри!

Американец просительно дотронулся до рукава Петра:

— И все же заезжайте к Элинор. Хоть на денек. По крайней мере, ей не будет так одиноко. Я ведь тоже уезжаю на плато Грос недели на две.

В доме заиграла музыка.

— Блюз, — Элинор уверенно положила руку на локоть Петра. — Вы танцуете?

Петр вопросительно посмотрел на доктора. Тот поспешно кивнул:

— Да, да… Пожалуйста… Я не умею танцевать, а Элинор очень любит.

Он старался улыбаться как можно любезнее, но Петр видел, что он бы отдал сейчас полжизни, лишь бы Элинор осталась с ним.

«Ну и черт с тобой!» — вдруг обозлился Петр.

В небольшой комнате, превращенной в танцевальный зал, было накурено

и тесно. Из мужчин танцевали одни европейцы, но у каждого дамой была гвианийка.

Потом был еще какой-то танец, и еще, и еще. Петр танцевал автоматически, почти не слыша музыки. Оба они молчали.

— Так вы приедете? — тихо спросила Элинор, когда они вышли в сад. И это были единственные ее слова за все время, пока они были вместе.

— Да, — твердо сказал Петр и увидел, что сквозь толпу к ним пробирается доктор Смит.

— Я уж думал, что вы там задохнулись, в этом дыму, — стараясь выдавить улыбку, заговорил американец. — Это же крайне негигиенично — дышать дымом. Вы знаете, что абсолютное большинство больных раком легких — курильщики?

Художница отвернулась.

— Мне пора. Нет, Джерри, сегодня не провожайте меня. Она повернулась и пошла к выходу. Американец растерялся, его красивый рот был полуоткрыт, в синих глазах застыло искреннее недоумение.

И Петру стало его жаль чисто по-человечески, настолько американец был сейчас беззащитен и одинок в этой большой и шумной толпе людей, которым не было абсолютно никакого дела до разыгравшейся маленькой и банальной драмы.

— Виски, бренди, кока-кола?

Стюард в белоснежной форме, в белых перчатках стоял перед ними с подносом в руках.

— Бренди.

Петр протянул руку к стакану.

— Кока-кола, — машинально попросил доктор Смит.

Он взял стакан и сейчас же забыл про него, человек без пороков, непьющий и некурящий. Петр поймал себя на том, что смотрит вслед уходящей художнице, смотрит вместе со Смитом.

Из толпы гостей появился Гоке. Он почти тащил за собою к Петру улыбающегося Стива.

— Вот тебе и компаньон! — он подтолкнул Стива локтем к Петру. — Он тебя выручил, теперь и ты сможешь ему помочь.

Он был основательно на взводе:

— Товарищ Николаев, Стив тоже едет в Каруну. И он вам там обязательно поможет! Да, да, вы еще не знаете всех наших тамошних ребят. Это настоящие революционеры!

Это было несколько дней назад. А потом были хлопоты в связи с предстоящим отъездом, визиты в посольство — должен же консул Глаголев знать, где в случае чего искать советского гражданина Николаева, — еще одна встреча с послом, давшим два-три полезных совета. За всем этим потускнели и воспоминания о вечере в доме Майкла Коладе, и разговор с художницей. И сейчас, уже в Огомошо, Петр колебался — удобно ли ему заехать к Элинор или нет?

Но все за него решил Роберт.

Он решительно повернул ключ зажигания и, высунувшись в окно, поманил пальцем мальчишек, все еще стоявших с пустыми бутылками в руках:

— Кто из вас знает, где живет мисс Карлисл?

— Я, са, — с готовностью ответил старший.

— Можешь показать дорогу?

Роберт обернулся и открыл заднюю дверцу. Паренек в нерешительности медлил, поглядывая то на брата, то на австралийца.

— Хотите вместе? — догадался Роберт. Мальчишки дружно закивали.

— Давайте…

— Прямо. У бара налево, — деловито приступил к обязанностям проводника старший из мальчишек.

— И что там? — не оборачиваясь, спросил Роберт.

— Там «Мбари-Мбайо». Там собираются люди, и мисс Карлисл учит их рисовать, петь, представлять на сцене…

Они проехали по довольно широкой улице — точь-в-точь как в Луисе, такой же торговой улице, состоящей из одних мелких лавочек-жилищ. Затем, не доезжая до бара с вывеской, утверждающей, что здесь часто пьют пиво иностранные послы, свернули в переулок — узкий, пыльный. Вспугнули собаку, дремавшую в теплой пыли, и выехали на небольшую площадь. На площади выделялись два здания, построенные

в одном стиле — из крашенного в синий цвет бетона. Стены их не были сплошными: это был причудливый, фантастический резной узор. Одно строение — меньшее — имело явно утилитарное назначение. Об этом свидетельствовала неоновая вывеска «Мобил», пылающая, несмотря на яркое солнце. Здесь же, под навесом из гофрированного железа, алела бензоколонка.

— А это «Мбари-Мбайо», — с гордостью указал на здание напротив бензоколонки мальчишка. — Это все строил Афораби!

— Афораби? — переспросил Петр.

— Вы не знаете Афораби?

Мальчишка удивленно покачал головой. Было ясно, что ему не верилось, как это можно не знать Афораби, самого Афораби.

— Мисс Карлисл научила его делать это… — мальчишка кивнул на синие узоры бетонных стен. — Его даже приглашали за море.

— Мисс Карлисл здесь и живет? — с сомнением спросил Петр.

— Нет, — глухо ответил Роберт. — Это у нее нечто вроде собственного клуба. Живет она в другом месте, неподалеку отсюда.

— Мадам сейчас в храме, — с готовностью вмешался мальчишка. — Афораби проводит вас туда.

Они вышли из машины у длинного, похожего на амбар здания «Мбари-Мбайо». Его резной фасад из синего бетона был чем-то вроде внешней стены веранды, за которой начинались собственно стены самого здания — из красной глины. Это была типичная для здешних мест большая хижина с тяжелой резной дверью.

Дверь была заперта.

— Сейчас, сэр. Ключ у Афораби. Мальчишка кинулся со всех ног вдоль по улице.

Роберт позвенел в ладони ключами от машины, вздохнул. Было видно, что ему не по себе.

— А ведь здесь и был штаб лорда Дункана, — неуверенно заговорил он, меняя тему разговора. — Но сначала сюда пришел капитан Мак-Грегор.

Капитан Мак-Грегор прибыл в Бинду с сорока западноафриканскими стрелками, двумя пулеметами «максим», одной семидесятипятимиллиметровкой и тридцатью всадниками.

Отряд вошел в город ранним утром: капитан боялся ночевать в этом лабиринте глиняных улочек, где его «максимы» и пушка были бы бессильны, где стрелкам не удалось бы даже построиться в каре и где все преимущество современных ружей было бы потеряно против коротких мечей и кинжалов воинов эмира, если бы дело дошло — а оно дошло бы несомненно! — до рукопашной.

Город был хорошо знаком капитану, который уже не один раз бывал в этих местах с экспедициями против работорговцев.

Вот и на этот раз город удалось захватить врасплох: деревянные ворота были открыты, и стража и не пыталась сопротивляться.

Отряд сразу же прошел на площадь перед самым дворцом эмира. Это была большая зеленая лужайка с огромным деревом манго в самом центре, под которым обычно вершился эмирский суд.

Солдаты сейчас же построились в каре, наведя пушку на белые стены дворца. Пулеметы прикрывали фланги.

Конечно, можно было бы попытаться сразу же войти во дворец и арестовать эмира. Но Мак-Грегор не хотел рисковать: кто знает, сколько воинов находилось во дворце.

Солдаты поставили в тени дерева три стула для эмира, капитана Мак-Грегора и лейтенанта Дэвидсона, прекрасно говорившего на местном языке.

Затем капитан приказал Абубакару Абдулахи, постоянному проводнику отряда, отправиться в затихший и словно внезапно вымерший дворец, предложить эмиру выйти для переговоров.

Проводник вернулся через четверть часа с ответом, что эмира разбудили и он выйдет с минуты на минуту.

Солнце быстро поднималось. Начинало припекать. Прошло полчаса. Затем час. Из дворца никто не появлялся.