Операция "Изольда"
Шрифт:
Последними были капитан Ефимов и Григорий Арсеньевич. И если первый полетел кувырком с косогора, то Григорий Арсеньевич аккуратно прошел через врата. Мгновение он стоял, рассматривая расползающихся от кустов красноармейцев, а потом, разглядев солдата с адской машинкой, закричал:
— Давай!
Тот сразу не понял, что от него хотят. Привстал, вытянул шею, повернувшись в сторону врат, поднял над головой адскую машинку.
— Вот она. Все в порядке!
— Давай взрывай!
Солдат неторопливо нагнулся, поставил машинку на землю, сел рядом, поплевал на ладони. Григорий Арсеньевич тем временем вновь нырнул во врата, но не
— Жми! Жми! — И тут Василий с удивлением осознал, что кричит именно он.
Вздрогнув от этого крика, солдат навалился на адскую машинку, крутанул ручку взрывателя. И ничего. Сердце Василия сжалось. Неужели все его усилия, все унижения перед немцами, все напрасно. Неужели где-то была допущена ошибка, и архив Троицкого, а месте с ним и саркофаги, и врата достанутся гитлеровцам. Но тут на вершине косогора страшно грохнуло.
На солдат обрушился ливень кирпичной крошки и штукатурки, а Григорий Арсеньевич, отброшенный взрывной волной, перелетел через головы солдат и врезался в кусты у них за спиной. Мгновение… И врата исчезли. И не было даже никакого следа, говорившего о том, что они существовали. Только десяток солдат, засыпанных штукатуркой, в кустах у подножия косогора, а кроме них голая парочка — Катерина и Василий — и человек в форме СС, но без погон.
Тяжело вздохнув, капитан Ефимов прошел мимо Василия, словно и не заметив его вовсе. Протянув руку, он помог Григорию Арсеньевичу выбраться из кустов.
— И где мы теперь?
Григорий Арсеньевич огляделся, потом, прихрамывая, начал медленно подниматься вверх по косогору туда, где совсем недавно сверкало зеркало врат. Остановившись почти на самом гребне, он огляделся, почесал затылок, потом повернулся к бывшим пленным:
— А бог его знает, где мы, — пробормотал он. — Кругом лес.
Глава 11
Исход
Ноябрь 1941
…Уходит обратно уже поредевшая рота.
Не важно, что было, а важен лишь взорванный форт.
Мне хочется верить, что грубая наша работа
Вам дарит возможность беспошлинно видеть восход.
В. Высоцкий. «Черные бушлаты»
Василий еще раз внимательно оглядел строй красноармейцев. Из подвалов Ельского монастыря выбралось всего семеро, если не считать капитана, Катерину, Григория Арсеньевича и самого Василия. Выглядели они не очень: одеты кое-как, измученные, небритые — не армейское подразделение, а рота штрафников-уголовников. К тому же они оказались неведомо где, раздетые, Василий и Катерина так вообще в самодельных «тогах», без пропитания и почти без боеприпасов.
— Ну что, командуй, — повернулся Василий к стоявшему рядом капитану. Тот хмурым взглядом обвел свое «воинство».
— Теперь, после того, как мы вырвались из немецкого плена, перед нами как перед бойцами Красной Армии стоит новая, более важная задача. Мы должны пробиться к своим, чтобы
— Кончай агитацию, — фыркнул он. — Там, — он махнул рукой куда-то за спину, — брошенный хутор. Пошли, а то, митингуя, на морозе простудимся.
— Но… — начал было капитан.
— Потом, потом, — отмахнулся Григорий Арсеньевич. — Пошли под крышу, а там агитируй, сколько хочешь.
Поняв, что спорить бессмысленно, капитан только махнул рукой. Строй тут же рассыпался. Солдаты поспешно бросились за Григорием Арсеньевичем. Капитан же неспешно повернулся к Василию:
— Ты еще веришь?
— А ты нет?.. Он ведь всех нас спас, там, у раскопа, и из подвала «вывел», как обещал.
Капитан только головой покачал.
— Ладно, пошли, посмотрим, что там за хутор.
Василий подошел к костру, у которого грелась Катерина. Она сидела на груде веток, закутавшись в черную эсэсовскую куртку, которую отдал ей бывший унтерштурмфюрер. Только вот бывший ли? Иногда, вспоминая, как Григорий Арсеньевич общался с немцами, Василий вновь чувствовал сомнения. Тогда, в Гражданскую, все смешалось… А потом… Всякий раз, когда появлялся Григорий Арсеньевич, выходило так, что Василий приказ-то полученный исполнял, но ни одна из тайн Древних не была открыта. О Внутреннем мире Земли — по сути своей, целой планете, полной ресурсов, где неграмотное население страдало под гнетом Ми-го или Старцев, советское правительство и не подозревало. Может быть, Григорий Арсеньевич всего лишь тайный враг? Некий вредитель… Да и то, как барон относится к Советской власти, Василий хорошо знал. Правда, и у него самого порой возникали сомнения, особенно после возвращения из Антарктиды… И все же.
— Пойдем, Катерина, похоже, Григорий Арсеньевич нашел нам пристанище.
Он помог девушке подняться, и они зашагали следом за красноармейцами. Идти было тяжело. Они, как и любые городские жители, не привыкли к прогулкам босиком. Мелкие камешки, сучки больно впивались в босые ступни, из-за чего идти приходилось осторожно. Кроме того, многие лужи уже подернулись тонкой пленкой льда, и «тога» из мешковины была не самой подходящий одежкой. И все же Василий чувствовал холод, но не мерз. Странное свойство организма. А ведь то же самое было с ним пару лет назад в Каракумах. Там он чувствовал жару раскаленной пустыни и ночной холод, но не страдал ни от жары, ни от холода…
Пройдя не более километра, они поднялись на очередной холм и внизу у его подножия увидели большую хату, обнесенную забором из прутьев, за которой к узкому ручейку вытянулись заботливо ухоженные грядки. Посреди огорода одиноким стражем стояло кривое чучело в пиджаке.
«Если хата пустая, так хоть чучело раздену», — поежившись, подумал Василий.
К тому времени, как они с Катериной спустились с косогора, солдаты уже развели в печи огонь и вскрыли погреб, ища припасы. Двоих красноармейцев капитан отправил к ручью за водой. Одного отправил на крышу хаты, чтобы он следил за размытой дождями дорогой, ведущей к этому одинокому домику, затерянному среди бескрайних лесов.