Операция «Катамаран»
Шрифт:
Миллс из «Жигулей» ответил:
— Спокойно, ничего особенного. Наверное, они нашли в сторожке своего дружка и отвезли его куда следует. А может быть, задержался в гостях у подполковника, они крепко выпили, и тот решил доставить приятеля домой самым надежным способом, с сиреной. Приготовься к телефонному разговору. За окнами наблюдать буду я.
Форстер в своем «остине» слышал весь разговор. Едва он закончился, Форстер нажал на стартер и, выехав из проулка, остановился в сотне метров от обеих машин, чтобы видеть все происходящее.
Войдя
Имре прошел к письменному столу, включил лампу и вскрыл конверт. Из него посыпались фотографии. Он разложил их на столе одну возле другой. Фотографии были цветные, все одного формата. Первые три изображали его в разных ракурсах на свадьбе дочери, четвертая — перед подъездом министерства, пятая — на церемонии подписания соглашения, за столом.
В первую минуту Имре не знал даже, что подумать. Быть может, вся эта продукция принадлежит какому-нибудь предприимчивому фотографу, кустарю-одиночке, который решил заработать и скоро явится за гонораром? Или институтский отдел рекламы постарался доставить своему директору удовольствие столь нелепым способом? Особенно если учесть, что шеф рекламы не один раз уже выкидывал подобные фортели. С него станет.
Однако при виде очередного фото Имре помрачнел и не на шутку рассердился: его запечатлели при входе в туристическое бюро «Ибус». Что это могло означать? Выходит, человек с фотокамерой следовал за ним по пятам?
Он повертел в руках конверт. На нем не оказалось ни штемпеля, ни обратного адреса. Сопроводительного письма тоже не было. Имре охватило недоброе предчувствие.
Следующие две цветные фотографии его усилили: на фоне лесной сторожки он был изображен беседующим с Додеком и подполковником Роной. Нет, это уже не желание заработать или глупая шутка, тут что-то другое.
«Кто бы ни был этот идиот с фотоаппаратом, придется воздать ему по заслугам», — решил директор. Но тут взгляд его упал на черно-белую фотографию, резко выделявшуюся на фоне других.
Имре невольно похолодел.
Снимок изображал его идущим между двумя вооруженными конвоирами по коридору здания народного трибунала на улице Марко. На руках были ясно видны стальные наручники.
Он не мог оторвать взгляда. Фотография была сделана тридцать два года назад! Да, в марте сорок шестого года. Кто сохранил ее до сегодняшнего дня?' С какой целью? И кто прислал ее сейчас вместе с другими?
Имре вскинул голову. Верно, конверт он нашел на полу в прихожей, вероятно, его подбросили через дверную щель. А может, «почтальон», принесший письмо, не ушел и в данный момент находится здесь, в квартире? Имре обошел все комнаты, заглянул в кухню, в ванную. Нет, нигде никого. В тяжком раздумье он вернулся в кабинет.
В этот момент раздался телефонный звонок.
Имре сделал над собой усилие, чтобы
Он заставил себя успокоиться и поднял трубку.
— Слушаю! Имре.
— Говорит один ваш старый знакомый, — послышался голос Сааса, набравшего номер из телефонной будки.
— К вашим услугам, — сдержанно ответил Имре.
— Повторяю: говорит ваш старый знакомый.
— Назовите свое имя.
— Не прерывайте меня! Извольте отвечать только на мои вопросы.
Имре положил трубку. Зная наперед, что агрессивный незнакомец непременно позвонит опять, он остался стоять возле аппарата. Действительно, через несколько секунд телефон зазвонил снова. Имре не торопился. Он сел в кресло, привел свои мысли в порядок и только тогда вновь поднял трубку.
— Не вздумайте прервать наш разговор снова, слышите? Иначе вы об этом горько пожалеете! — В голосе неизвестного звучала откровенная угроза, и Имре с удовлетворением отметил про себя, что наглец взбешен не на шутку.
— Я полагал, что вас еще в детстве научили представляться, когда вы начинаете разговор.
— Мое имя не имеет для вас значения, — огрызнулся незнакомец.
— Как и вы сами, — солидно отпарировал Имре. — Лучше перейдем к делу.
Саас тоже смекнул, что ему придется изменить стиль беседы, иначе он ничего не добьется.
— Вы получили фотографии? — спросил он уже более мирно.
— Их прислали вы?
— Да, вы не ошиблись. Но у меня есть еще кое-что, в чем вы заинтересованы куда больше.
— Говорите.
— У меня в руках заявление, подписанное Иштваном Додеком, вашим другом. В этом письме он признается в том, что в свое время, выступая на вашем процессе, под принуждением дал ложные показания в вашу пользу, и вас оправдали.
— Этого не может быть! Ложь!
— Увы, но в заявлении сказано именно так. — Саас вновь заговорил грубым тоном: — А правда это или ложь, будет решать суд. Надеюсь, вам понятно? Иштван Додек пишет в своем последнем письме, что не в силах более выносить эту ложь, которая тяжким бременем лежит на его душе столько лет, а потому решил расстаться с жизнью. Сегодня он покончил с собой. Вы знаете об этом?
— Знаю, — ответил Имре. «Я-то знаю, но откуда этому мерзавцу все известно? — мелькнула мысль. — По заключению врача, смерть старика наступила всего за час-полтора до нашего приезда. Значит, этот тип тоже побывал в сторожке? Когда и зачем? Или он имеет к случившемуся прямое отношение?»
— Получив заявление Додека, органы прокуратуры быстренько достанут из архива ваше старое дело, будьте покойны, — продолжал между тем голос в телефонной трубке.
«Понятно: это заявление и есть то самое второе письмо, о котором сказано в предсмертной записке Додека, — думал Имре. — «Письмо» — так, кажется, выразился бедняга». Имре лихорадочно соображал.