Операция «Ледокол»
Шрифт:
— Мне нужно достать ключи из кармана. Ладно?
Коля ничего не сказал, лишь кивнул в знак согласия и двинул огромным пистолетом под курткой, напомнив Бонду, что он там. Бонд достал ключи, шаря взглядом по сторонам. Кроме них на автостоянке никого не было, ни единой живой души. Под ногами скрипел лед, а под теплой одеждой Бонд чувствовал сочащийся из-под мышек пот. Всюду горел свет.
Они подошли к машине. Бонд отпер водительскую дверь и повернулся к Коле.
— Мне нужно включить зажигание. Не запустить мотор, а просто включить электронику, чтобы разблокировать руль, — сказал он.
Коля
Коля снова кивнул. Бонд буквально чувствовал, как сквозь материю куртки русского на него смотрит одноглазое дуло пистолета, и понимал, что неожиданность и скорость теперь его единственные союзники.
Почти невзначай Бонд нажал квадратную черную кнопку на приборном щитке, и его левая рука опустилась наготове. Со слабым шипением гидравлической системы открылся тайник — и через секунду в его левую руку упал огромный пистолет «Рэдхок».
Бонда спасло умение стрелять с любой руки, не вызывающие подозрений телодвижения и внезапность. Едва револьвер успел выпасть из тайника, как Бонд уже слегка повернулся всем корпусом — и огненная вспышка из «Рэдхока» обожгла его брюки и куртку.
Коля Мосолов даже не успел ничего понять. Еще мгновение назад он был готов нажать на курок своего «Стечкина», спрятанного под курткой, как вдруг — ослепительная вспышка, молниеносная боль, темнота и вечное забвение. Ударная сила отшвырнула русского назад, а пуля, угодившая ему прямо под горло, почти оторвала голову. Его каблуки проскрипели по льду, затем он перевернулся, упал и проскользил по инерции еще добрых полтора метра.
Всего этого Бонд уже не видел. Сразу же после выстрела он правой рукой захлопнул дверь машины, положил «Рэдхок» обратно в тайник и до упора повернул ключ зажигания. Мотор «Сааба» взревел. Бонд тем временем спокойной и уверенной рукой эксперта нажал на кнопку, закрыв тайник с «Рэдхоком», мягко передвинул рычаг на первую скорость, пристегнул ремень безопасности, снял с тормоза, и мягко газанул, его пальцы уже настраивали печку и обогрев заднего окна.
Уезжая, Бонд мельком глянул на то, что осталось от русского: маленькая бесформенная куча и расплывающееся красное пятно. Свернув на шоссе Маннергейма, он влился в редкое движение на дороге и направился в аэропорт «Вантаа».
Пристроившись в полосе, Бонд включил радиотелефон — фатальную ошибку Коли Мосолова. Для обыкновенного местного звонка, который он хотел сейчас сделать, никакой «базовой станции» и прочих специальных приспособлений не требовалось, а телефон резидента, под которым Бонд официально работал, находился где-то в десяти милях от мчащегося «Сааба».
Бонд набрал номер, почти на ощупь — теперь он должен был смотреть в оба. В трубке раздались длинные гудки. Гудки продолжались, никто не подходил. В какой-то степени Бонд был даже этим доволен. Потом он вспомнил. Кажется, фон Глёда говорил ему, что резидент удален? Возможно. А возможно и нет.
Машину он вел осторожно, следя за скоростью, зная, что финская полиция только и ждет, когда вы превысите скорость. Часы на приборном щитке, переведенные на хельсинское время, показывали пять минут девятого. До аэропорта «Вантаа» он
«Вантаа», как и любой международной аэропорт, был переполнен. Бонд запарковал «Сааб» в легкодоступном месте и спрятал под курткой громоздкий пистолет «Рэдхок», сунув его длинное дуло за пояс брюк и сдвинув набок. На занятиях по обращению с оружием его учили никогда не прибегать к киношному трюку — пихать дуло пистолета за пояс на животе. Только вбок. Случись что — и с пистолетом, заткнутым за пояс на животе, вы рискуете лишиться части ступни. И это в лучшем случае. А в худшем — рискуете остаться без того, что один инструктор любил называть «свадебным причиндалом» — выражение, которое Бонд находил несколько вульгарным. Сдвиньте пистолет набок, за рукоятку — и, в крайнем случае, вы можете получить ожог, хотя какой — нибудь бедолага, находящийся рядом, может схватить и пулю.
Стрелки на огромных часах в главном зале застыли на двадцати восьми минутах девятого.
Бонд энергично протолкался сквозь толпу до Справочного отдела и спросил о девятичасовом рейсе на Париж. Девушка едва подняла глаза. В девять часов был рейс AY 873 через Брюссель. Его не будут объявлять еще пятнадцать минут — вынужденная задержка.
Вызывать фон Глёду пока еще рано, решил Бонд. Если графа провожают коллеги, то есть шанс прижать его в этой части терминала, если же нет, то придется выманивать его из зала для отбывающих пассажиров.
Стараясь держаться в гуще людей, Бонд пробрался мимо киосков к левой стене зала и встал у прохода, который вел в зону паспортного контроля для отбывающих пассажиров.
В противоположном углу зала ожидания, перед высокими окнами, находился буфет. Он был огорожен низкой и хрупкой декоративной решеткой, украшенной искусственными цветами.
Слева, недалеко от того места, где стоял Бонд, располагались кабинки секции паспортного контроля.
Бонд принялся всматриваться в лица, ища в толпе фон Глёду. Через паспортный контроль постоянно проходили отбывающие пассажиры, буфет был тоже заполнен: там все сидели, в основном, за низкими круглыми столиками.
Неожиданно Бонд почти краем глаза увидел свою добычу: фон Глёда вставал из-за буфетного столика.
Судя по всему, в Хельсинки этот несостоявшийся наследник разрушенной империи Адольфа Гитлера был также хорошо обеспечен, как и в «Ледяном дворце». Его одежда была безупречна, а военная выправка чувствовались даже несмотря на серое гражданское пальто. Стройная фигура и стать действительно выделяли его из толпы. Не удивительно, сразу подумал Бонд, что Тудеер был уверен, что его судьба — править миром.
Вокруг «будущего» фюрера стояло шесть человек — одетые с иголочки, у каждого вид отставного военного. Наемники? Фон Глёда что-то говорил им тихим голосом, подчеркивая свои слова отрывистыми жестами. Через мгновение Бонд осознал, что они походили на жесты покойного Адольфа Гитлера.
Из динамиков раздался щелчок и заиграла мелодия. Должны объявить рейс на Париж, Бонд был в этом уверен. Фон Глёда прислушался, но, по всей видимости, он тоже — еще до того, как мелодия закончилась — уже знал, что это его рейс. Граф с важным видом пожал своим провожающим руки и оглянулся в поисках своего багажа.