Операция "Муравьиный бог"

Леднев Вадим

Насмешливый взгляд голубых глаз, на губах неопределенная улыбка. Куда девался страх? Он попытался разглядеть ее мысли. Никаких мыслей не было. Словно он смотрел в пустое место. Не чернота, как у «муравьев», не защитный барьер, как у Истинных, а просто прозрачная пустота в которой вяло шевелились еле различимые тени. Только аура спокойствия. Никита разозлился, повернул девушку обратно, подтолкнул в спину: «Вперед! В комнату проходи!»

— Чего толкаешься? — спросила Алена почти ласковым голосом. — Просто скажи… Тебе лично, что я плохого сделала? Вот и не пихайся! А подростки… да ничего ты не понимаешь… не убивала я их… сами они… задохнулись… Я, знаешь,

как ревела? А что сделаешь? Видишь это все, а сделать ничего не можешь… Ну откуда я могла знать, что они погибнут? Просто жить после этого не хотелось… Ну и ладно… ну и кстати… Ты же убить меня пришел? Я все ждала… Ну думаю, не может же это безумие длиться вечно.

— Ты чего несешь, дура? Убить…

— Сам придурок! Делай, что хотел… но просьба у меня одна есть… Выполнишь?

— Идиотка чертова!.. как ты меня злишь!.. Как я жалею, что с этим связался… Достали вы меня все…

— Плохо тебе? — Алена смотрела на него в упор. — Эк тебя разобрало! А ты еще меня не понял… Как мне плохо, ты еще поймешь… Да нет, конечно… вру, не поймешь ты ничего… жить тебе с этим… долго! Ну… или не долго…

— Заткнись пожалуйста, я тебя очень прошу! Отвечай только на вопросы.

— Так где же вопросы, гражданин начальник? — Алена хитро прищурилась и откинула прядь своих медных волос со лба. Эти глаза… по их взгляду, в жизни не скажешь, что перед тобой восемнадцатилетняя девочка. — Я виновата? В чем я виновата? Я жить хочу и все… Дайте мне жить спокойно! Отстаньте от меня все! Так ведь не отстанете же? Нет?

— Честно? — от ее спокойного голоса, Никита и сам стал понемногу успокаиваться.

— Честно!

— Поздно, девушка… взялись за тебя всерьез! Так говоришь, не убивала никого? Ну допустим, верю… Я постараюсь тебе помочь… но только если будешь со мной предельно откровенна! Обещаешь?

— Да! — выкрикнула Алена ему в лицо. Потом добавила тихо. — Ты правда меня не убьешь?

— Я похож на убийцу? Где твои куколки?.. или как их там… личинки? Ну в общем, те, кто остался в живых… из этих подростков, — добавил Никита увидев ее удивленное лицо.

— Куколки? — недоумение на лице Алены сменилось пониманием. — А-а… Бусинки.

— Какие еще бусинки?

— Я их так называю… Я нитка, а они мои бусинки. А ты «личинки»… бе-е! Я тебе муха, что ли? — она брезгливо поморщилась.

— Пусть «бусинки», где они?

— Они спят еще… Они еще все время спят… Просыпаются только, чтобы покушать, в туалет сходить, а потом опять спят.

— Что значит спят? Где? Здесь? — Никита невольно оглянулся по сторонам, словно надеялся кого-то еще здесь увидеть.

— Я что дура, их здесь держать? Я же чувствую, что их все убить хотят! И вы, не знаю, как там вас… И те уроды в шлемах… Но те еще и меня потом трахать хотят, всей своей кодлой! Сомневаюсь, что это будет лучше смерти. Несколько дней мне не хватило. Я думала «бусинки» проснутся и мы уедем отсюда подальше… В деревню куда-нибудь, к черту на кулички… только от вас, от всех подальше! Отпусти нас, а? Мы никому ничего плохого не сделаем! Не отпустишь?…

— Не отпущу… — Никита отрицательно мотнул головой. — Да и не уйдете вы никуда! Найдут либо те, либо другие… Весь город прошерстят и найдут… Благо, кого искать, уже известно.

— Не найдут! — забормотала Алена. — Мы так спрячемся, никто нас в жизни не найдет… — голос ее стал какой-то сонный, а глаза словно подернулись поволокой.

— Слушай… а может ты… может мы… — она вдруг шагнула к Никите, одновременно начав расстегивать пуговки на своей блузке. Одну… вторую… третью…

— Ты что? — отшатнулся

Никита, упершись спиной в стену. — Ты что придумала? Ну-ка прекрати!

Но она и не думала прекращать. Прижалась к нему. Задышала в лицо жарко.

— Возьми меня, а?! Я знаешь какая хорошая! Ласковая! Тебе со мной хорошо будет! Я все умею! Ну возьми меня… ну… сладкий мой! — она вдруг упала на колени и принялась расстегивать ему ремень на джинсах.

— Да прекрати же, я сказал! — Никита поднял ее с пола за прижатые локти. — Дрянь!

— Ах так… — протянула она бесцветным голосом и вдруг плюнула ему прямо в лицо. — Получи… это тебе за дрянь! — сочла она нужным пояснить.

Взбешенный Никита, утеревшись, сгреб ее в охапку и затащив комнату, бросил на диван возле окна. Несколько секунд она лежала неподвижно, сжавшись в комочек, потом выпрямилась и села, спустив ноги с дивана. Посмотрела вниз и наклонившись, сняла с острого каблучка, наколовшийся на него на улице, желтый березовый лист.

— Не хочешь значит меня? Верность хранишь своей тощей подружке? Да она убийца… понимаешь ты? Убийца! И ты убийцей станешь! Но она родилась такой… а ты стремишься к этому! Ненавижу вас! Сволочи! Сволочи!

Алена вдруг извернулась и метнув в него подушкой, на четвереньках, по дивану, кинулась к окну. Никита легко уклонившись, успел схватить ее за щиколотку. Подушка с грохотом снесла что-то с книжных полок за спиной. Он на долю секунды отвлекся на шум и едва успел перехватить ее вторую ногу, чудом избежав сильнейшего удара в пах. Дернул на себя, от чего она распласталась на диване. Но молниеносно сгруппировавшись, ухитрилась развернуться на спину и скрещенными ногами с такой силой пихнула его в живот, впечатав свои острые каблучки, что он, не удержавшись на ногах, отлетел вместе с ее босоножками в руках, опрокинув по пути какую-то этажерку. Впрочем, в ту же секунду вскочил, но оказавшаяся невероятно шустрой, чертовка успела уцепиться за батарею, подтянулась к подоконнику и схватив обеими руками цветочный горшок, снайперски точно, запустила им в голову Никите. Только подаренная браслетом реакция спасла от прямого попадания. Горшок вдребезги разлетелся об стену, лишь слегка чиркнув по виску и оцарапав ухо. Удивленно выругавшись такой прыти, Никита вновь подмял под себя отчаянно брыкающуюся Алену. Длинные ногти несколько раз прошли в опасной близости от его лица. Он опять развернул ее на живот и прижал коленом к дивану. За те несколько секунд, что он обдумывал дальнейшие действия, маленькая фурия умудрилась дотянуться и вцепиться зубами ему в запястье. Зашипев от боли, Никита другой рукой ухватил ее за волосы и намотав на пальцы, с силой потянул на себя, вынудив ее, в свою очередь застонать и разжать зубы. Она продолжала сопротивляться, молча, с не девичьей силой билась под ним, упорно стараясь вырваться. Пришлось сорвать блузку с ее плеч и стянув до локтей, перекрутить, стягивая руки за спиной. Лишь тогда она перестала дергаться и замерла тяжело дыша. Никита осмотрел окровавленное запястье и констатировал:

— Злобная, маленькая сучка!!! — он приподнял ее за скрученные локти, слегка встряхнул. — Что же с тобой сделать? А? Придушить что ли из жалости… или палкой пришибить, как кошку? Или спокойно себя будешь вести? Не слышу ответа?

— От-пу-сти… — тихо простонала она в такт толчкам.

— Вот это уж хрен! Нет тебе больше веры! — Никита осторожно, чтоб опять не укусила, взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. Губы у нее были в крови. То ли это была его, Никиты, кровь, то ли сама где-то приложилась во время возни.