Операция начнётся в полдень

Красин Олег

— Всё понятно, товарищ генерал-майор.

Алексеев сидел за столом, широко расставив ноги и руки, отчего казалось, что его и без того большое тело занимало все окружающее пространство.

— Вот это надо отразить в решении Коллегии, — сказал он, обратившись к Кислицыну, — дадим Забелину неделю, чтобы он собрался с мыслями. После этого ждем от него продуманного плана работы по контрразведывательному обеспечению процесса приватизации в нашем регионе.

Город Уральск, Центральный городской парк, 4 июля, 11.55.

С самого утра Плотникова

не оставляло чувство, что за ним кто-то следит. Он даже ненароком заподозрил в этом Веревкина — офицера прикомандированного из ФСК. Чтобы развеять сомнения, прошелся по коридору до кабинета, в котором сидел его новый подчиненный вместе с двумя коллегами. Приоткрыв дверь, Плотников убедился, что все трое находились на рабочих местах и занимались какими-то делами.

Надо было встречаться с Генераловым и строить с ним разговор о передаче под контроль Матвея части завода. Разговаривать на эту тему абсолютно не хотелось. Плотников прекрасно представлял реакцию Генералова — он начнет кричать, выпучив глаза, стучать руками по столу, бегать по кабинету.

Рассказывали, как он в припадке ярости как-то грохнул об пол со всей мочи огромную вазу, подаренную заводу во время посещения китайской делегации. Нет, ничего этого слушать и видеть Плотникову не хотелось. Если только…если только это сделать не самому, а, допустим, поручить Гене Бондаренко.

Мысли Плотникова вернулись к казино. Он злобно подумал о Карпове.

«Вместо того, чтобы защищать порядок, бороться с криминалом, эти милицейские чиновники с потрохами продались за бабки, а мы должны потом выкручиваться, вертеться как караси на сковородке. И ведь всем не угодишь! Эти могут подловить на взятках, а те отстрелить!»

Михаил Яковлевич открыл дверцу холодильника в комнате отдыха, плеснул коньяка в рюмку, тяжело вздохнул и выпил. Затем набрал телефонный номер.

— Гена, надо встретиться, — произнес он, — где, где, в центральном парке. Я пойду там прогуляюсь, заодно переговорим.

Выйдя в приемную, Плотников сказал Насте:

— Я выйду минут на двадцать. Если будут спрашивать — скажи на совещании где-то в администрации. Кстати, как дела с мужем? Этот бизнесмен…Матвеев, он помог как-нибудь?

— Да, Михаил Яковлевич, всё нормально, — ответила спокойным тоном девушка, — он помог решить мне все вопросы.

— Ну и славно! — успокоился Плотников.

Хоть здесь было что-то устроено благодаря его заботе. Значит, не такой уж он и бесполезный человек.

С улучшившимся настроением Плотников вышел на улицу.

В последние дни вновь резко потеплело и даже обычно холодная река Каменка, протекавшая по центру города, настолько прогрелась, что городской народ заполнил все пляжи и активно восполнял недостаток солнечных лучей за долгие зимние месяцы. «Надо бы тоже выбрать время и выйти, позагорать» — решил про себя Плотников.

Он купил мороженое в шоколадной глазури и, пройдя весь парк, мимо праздно шатающейся, отдыхающей публики, вышел на набережную реки, к серому каменному ограждению. Михаил Яковлевич оперся о перила и начал есть мороженое, равнодушно разглядывая людей.

Внизу, у самой реки был неплохо

оборудованный городской пляж, но когда ставили кабинки для переодевания, не рассчитали, и теперь, с возвышающейся неподалеку набережной при желании можно узреть интимные части тела.

«Вот так у нас всегда, — подумал Плотников, увидев в одной из кабинок голую девицу, — вроде хотим сделать всё цивилизованно, по правилам, но в последний момент чего-то не хватает. Может, становится неинтересно? Беремся за что-то, надрываемся, не жалеем ни себя, ни других, а когда дело пошло и надо только его терпеливо продолжить нам становится неинтересно и скучно. И что мы за народ такой? Не можем сделать ни себе хорошо, ни другим. Никому мы не нужны и никто нас не любит! Только когда выпьем, думаем, что нас все любят. А над нами смеются, как смеются над пьяными или опустившимися алкашами».

Бондаренко пока не было, и Плотников спокойно доел мороженое. Как всегда в таких случаях Михаил Яковлевич испачкался. Несколько белых капелек мороженого упали ему на штанину, вымазались руки — они сразу стали липкими и сладкими.

Неподалеку работал питьевой фонтанчик. Плотников сполоснул их, всё время поглядывая на девицу в кабинке, которая с трудом натягивала купальник на полное тело, а потом достал платок из кармана брюк и тщательно вытер пальцы.

Отчего-то влажный платок ему был неприятен. Он глянул на него также равнодушно, как смотрел на людей на пляже и без сожаления выкинул в ближайший мусорный ящик.

Над пляжем и рекой кружилось несколько чаек, бог весть, откуда взявшихся, пролетевших тысячи километров от далеких морей и океанов.

— Давно ждете? — раздался сзади голос Бондаренко.

Плотников обернулся.

— Нет, не очень. Я тут прогуливался по парку, а то, понимаешь, засиделся в кабинете. Надо всё-таки следить за здоровьем.

— Зачем вызывали, Михаил Яковлевич?

Оглядевшись вокруг, председатель облкомимущества заметил вдалеке под деревьями, пустую скамейку.

— Пойдем, присядем, Гена! — сказал он. Они пошли, сели в тени ветвистого дерева. Чиновник продолжил: — Тут вот какое дело, надо переговорить с Генераловым. У меня совершенно нет времени на это.

— А о чем разговор?

— Нужно, чтобы он до проведения аукциона договорился о передаче Матвею одного из цехов, а именно литейного. Естественно не бесплатно, но за разумную цену.

— Так Генералов и разбежался! — с усмешкой сказал Геннадий, — вы же его знаете, он своего не упустит. И потом, почему я? Мне не хочется быть мальчиком для порки с обеих сторон.

— С Матвеем шутки плохи! — нахмурился Плотников, — ему никакие авторитеты нипочем. Можешь представить, что здесь будет, если, не дай бог, кого-то кончат, особенно какую-нибудь крупную фигуру типа Генералова, известную всему городу и области. Здесь всех поставят раком, тем более с учетом последнего указа Ельцина.

Задумавшись о сказанном, Бондаренко вытащил сигарету и закурил. Он размышлял, рассчитывал, как ему поступить, прикидывал, есть ли возможность заработать на этом щекотливом посредничестве.