Операция "Немыслимое".
Шрифт:
— И я не поверил сначала. Он сейчас доцентом на кафедре журналистики состоит. Остепенился и посерьезнел. Разоблачает коррупцию. Какую-то партию учреждать собирается. Вязовски его проверил, говорит — чисто, никого серьезного за ним нет. А остальное мне безразлично.
— Да как они вообще сошлись-то? — меня охватило какое-то неописуемое бешенство.
Ведь у нее был мой телефон, но позвонить она даже не захотела!
— На презентации ее фонда, — Серый не забывал подливать спиртное. — Он был в числе приглашенных журналистов. А как он умеет мести языком, я тебе напоминать не буду, ты и сам должен помнить. Обаял нашу Нюрку.
— Это из-за тебя все! Это ведь назло
— Наверное. Ну и что с того?
В его голосе не было сожалений. Или хотел показать какой он сильный или в самом деле не желал никаких привязанностей?
— Все еще боишься женщин? И поэтому делаешь их несчастными?
— Я?! Зак, ты в своем уме? — вскинулся Серый. — Чего их бояться?
— Ну как… Юленька…
— Эй, Зак! Не забивай себе голову ерундой! Нельзя винить асфальт за то, что он твердый, а воду за то, что она мокрая. И тем более незачем асфальт бояться. Женщины — они просто такие. Как Юленька, как Нюрка, как Оссия. И все. Либо ты это принимаешь и живешь счастливо, либо начинаешь париться, комплексовать, пытаешься их изменить и постепенно превращаешь свою жизнь в помойку, а в больничной карте появляются записи о многочисленных инфарктах. Мне хватает поводов для переживаний и без них. И я давно забыл о Юленьке. На счету Изотова в Цюрихе лежит пять миллионов швейцарских франков — за путевку в жизнь и этого довольно его семье. Старик счастлив уже тем, что сыграл не последнюю скрипку в нашей с тобой истории. Перед ним у меня есть ответственность. А перед его внучкой — нет! У Стрельцовой все сложится хорошо! И не напоминай мне больше о том.
Обычно Фролов избегал любых разговоров о своей личной жизни, словно похоронил ее тогда — в восемьдесят третьем, но в сказанных им сейчас словах не было печали. Так говорят о прошлогоднем отпуске, который был точно таким же как и десять отпусков до него.
И все же было чертовски жалко, что у меня даже не было шанса сказать Стрельцовой нужные слова. Хотя… быть тем, кого используют "назло"? Незавидная участь. Что ж, остается утешиться, что у нее все будет хорошо.
— Ладно, — согласился я. — Не буду. Что ты за человек-то такой? А?
Они изобразил небольшое смущение, но не ответил.
— Оссия сейчас одна?
— Насколько я знаю — да. Работает как лошадь по четырнадцать часов в сутки. Носится по континенту с каким-то исступлением и берется за любую задачу. Правда, Снайл еще ни разу не ставил перед ней невыполнимых целей, но все равно — работоспособность потрясающая. Бойский говорил, что в самолетах она штудирует учебники, хочет получить степень магистра в Гарварде. Так что, если уверен в себе — в добрый путь! Отдохнуть от сложившегося ритма ей немного нужно. Только меня от сводничества избавь. Самое большое, что я могу для тебя сделать — Линда или Марта составят тебе расписание ее ближайших поездок. Но на этом все, остальное сам. И если ты ее обидишь, я буду немножко зол на тебя, потому что заменить ее мне пока некем.
И мне подумалось, что причина такого отношения мисс О'Лири к работе — стремление понравиться бесчувственному Фролову, которому ровным счетом наплевать на подвиги несчастной ирландки. Главное, что они идут на пользу его делу, а все остальное совсем не важно.
Вечером мы смотрели обещанное кино. Пфайффер все же утонула в болоте, а Коннери очень трогательно плакал над телом расстрелянной Джулианны Маргулис, снявшейся в своем первом фильме. Американский вариант "Зорь" снимался в Финляндии и Канаде, актеры старались соответствовать игрой силе сценария, он получился невероятно зрелищным и правдоподобным, но почему-то оказался лишенным того
За моей спиной сидела приглашенная Серым Оссия и тихонько рыдала в шелковый платок, порывалась несколько раз встать и уйти, и все же осталась до самого конца. Рядом с ней шептались Марта и Линда и все втроем они синхронно закрывали ладонями глаза, когда режиссура Петерсена выворачивала душу наизнанку даже у самого черствого человека.
Серый благоразумно еще до начала фильма распорядился не включать свет по его окончанию — чтобы зрители не увидели мокрые лица друг друга.
Мы так и сидели в темноте и тишине минут пять, пока кто-то не начал хлопать в ладоши. Только после этого я нашел в себе силы проглотить комок, прочно застрявший в горле, и сказать Серому:
— Если за это ему не дадут Оскара, то я не знаю, что за люди распоряжаются этой наградой!
Он расплылся в довольной усмешке:
— Это Зельцу скажи, вот кто поработал, чтобы оно случилось. Но у меня есть к тебе еще одно важное и серьезное дело. Сегодня давай расслабляться, а завтра поговорим.
Он молчал весь следующий день, но перед тем как я собрался в родные пенаты, Серый сподобился:
— Зак, — сказал он. — Ты же помнишь, что я все еще мучаюсь с "Тексако"?
— И-и?
— В общем, видна финишная прямая, но нужна помощь. — Фролов переложил с места на место стопку каких-то бланков и на чистом листе бумаги начал рисовать бессистемные загогулины. — Pennzoil, кажется, окончательно отвалилась или очень близка к этому, и теперь осталось лишь убрать претензии Chevron. Я рассчитываю на твою помощь.
Вот чего у моего друга не отнять — так это уверенности в своих силах. И умения манипулировать окружающими. Pennzoil у него отвалилась! Так, должно быть, какие-нибудь печенеги сговаривались о походе на Русь:
— Эй, Мирзо, пошли Киев воевать!
— Нет, Муса, я в прошлом году ходил, еле убежал от Илюши Муромца, Добрыни и гнусной собаки Алеши Поповича! До сих пор самая нижняя часть спины болит!
— Не бойся, Мирзо, в этом году Алешка Попович женился и уехал на Канары с молодой женой! Мы с тобой теперь быстро Киев на копье возьмем! Всего-то нужно Илюшке да Добрыньке вломить!
Но Серый не печенег и у него обязательно окажется, что у Илюшки радикулит, а Добрыне аппендикс вырезают. Я ведь уверен, что никакая помощь ему не нужна. Но он хочет сделать меня причастным, и отказаться от этого решительно невозможно.
— Что нужно сделать? — вздохнул я, раскусив его нехитрую игру.
— Через пару недель в некоторых экономических обозрениях начнут появляться статьи о недостаточных разведанных запасах у Chevron. Кроме того, непременно напомним публике о неэффективности нынешней энергетики вообще, о том, что нефтяные компании пользуются огромными льготами по налогам. Кстати, и о налогах напомним. Есть такой один парень, очень желающий прославиться, и он работает в Washington Post. Полгода назад ему слита информация о том, что Chevron Corporation с 1970 года использует различные схемы уклонения от налогов по операциям в Индонезии, что позволило компании спрятать около трех миллиардов долларов. Статья написана и выйдет на днях. Думаю, будет хорошее разбирательство. В желтых газетах публика увидит статьи о том, какие вакханалии устраивают люди из высшего менеджмента компании. Там будет все: куртизанки, мальчики, кокс килограммами, шампанское в фарфоровых ванных…