Операция «Оверлорд». Как был открыт второй фронт
Шрифт:
Медленное продвижение в глубь полуострова привело к огромному скоплению автомашин на берегу в первые недели после дня высадки — за первые 11 дней только американцы выгрузили на берег 81 000 автомашин. Чтобы обеспечить американских солдат в бою, на каждого из них приходилось выгружать на берег до 30 фунтов различных грузов ежедневно по сравнению с 20 фунтами на каждого английского солдата, а снабжение немецкого солдата иногда ограничивалось 4 фунтами в день. Для обеспечения боевых действий союзных армий требовалось 26 000 тонн ежедневно. К 25 июля на берегу находилось уже 1 450 000 солдат, из них 812 000 американских и 640 000 английских и канадских. Среди этого огромного перемещения людских масс некоторые люди, даже подразделения, просто исчезали в административных джунглях. Командир 5-го американского корпуса генерал Джероу был вынужден лично съездить в Англию, чтобы найти одно свое подразделение, которое, как его упорно заверяли, находилось в его корпусе в Нормандии.
По пути от побережья вновь прибывавшие солдаты в изумлении смотрели на огромные склады топлива, боеприпасов, продовольствия, ряды запаркованных новейших танков, автомашин, артиллерийских орудий, которые заполняли каждое поле. Незамаскированные, они стояли в безопасности,
170
172. Pattоn G. War as I Knew it. Boston, 1947, p. 101
Как только я покинул на джипе Крепон, — вспоминал он, — в поле справа я увидел несколько убитых английских пехотинцев. Там было также двое гражданских, и я поехал туда. Другой джип с военным полицейским капралом последовал за мной. Мы пешком подошли к двум мужчинам, и стало ясно, что они занимались мародерством. С двоих убитых уже были сняты сапоги. Гражданские быстро заговорили по-французски. Но военный полицейский сказал: «Проклятые ублюдки» — и тут же застрелил их из автомата. [171]
171
173. Baldwin, MS. Op. cit.
Рядовой Джон Прайс нашел большинство французов угрюмыми и был удивлен преобладанием пожилых — люди помоложе и среднего возраста, по-видимому, бежали. Но он был тронут, когда один доброжелательный старый часовщик попросил монету в один пенни и вделал ее в его кольцо. Многие из англичан, годами живших на полуголодном пайке дома, с раздражением смотрели на изобилие продуктов в нормандских деревнях. «По-видимому, гражданские хорошо питались, — заметил Альфред Ли из Миддлсекского полка. — Мы что-то не встречали отощавших». По всему плацдарму упорно циркулировали слухи о деятельности «пятой колонны» из местных жителей, занимавшихся шпионажем в пользу немцев, и такие слухи резко усиливали недоверие. «Мы почти чувствовали, что эти люди не настроенных враждебно по отношению к немцам», — сказал Джон Гейн из американской 1-й дивизии. [172] А у захваченного в плен немца из 12-й танковой дивизии СС в дневнике была такая запись: «Когда мы строем проходили через город в сторону порта, французы оскорбляли нас, грозили нам кулаками и делали жесты, означавшие перерезание горла. Но это нас не шокировало. Мы привыкли к такого рода вещам со стороны французов. Если бы было все наоборот, они бы точно так же угрожали «томми»…» В английском секторе пришлось ввести патрулирование вдоль нефтепровода, так как французы прокалывали нефтепровод, изымали для своих нужд горючее и затыкали отверстие деревянной затычкой. Большинство нормандцев относились к воюющим армиям либо с пренебрежением, либо со случайным проявлением заботы. Однажды Гельмут Гюнтер из 17-й моторизованной дивизии СС спросил старую француженку, почему она дает его солдатам сливки, и та со всей серьезностью ответила: «Потому что мой внук в плену в Германии, и я надеюсь, что там люди делают то же самое для него». Ничего удивительного нет в том, что очень многие французские семьи были возмущены и потрясены той ценой, которой стоило им освобождение, когда их собственные дома подвергались более основательным ограблениям солдатами из армий союзников, чем немецкими солдатами. «Нас упрекают, — с горечью писал местный автор спустя несколько месяцев, — по крайней мере те, кто рассматривает сражение за Нормандию как военный сигнал зари свободы, в том, что мы не бросаемся на шею нашим освободителям. Эти люди забыли мучения Христа на крестном пути, который мы прошли за время после 6 июня». [173] Когда начались дожди в начале июля, местные жители говорили солдатам, что подобного лета не было за последние 50 лет. Но за это по крайней мере они не стремились свалить вину на союзников.
172
174. Интервью Хейна автору 1.VII.1983
173
175. Cosset & Lecomte. Caen Pendant La Bataille. Caen, 1946, p. 51
Некоторые нормандские проститутки уже промышляли своим ремеслом. Однажды генерал Брэдли был удивлен, увидев возле деревни Изиньи выставленный предупредительный знак «Въезд запрещен» и вопреки предупреждению знака въехал туда с генералом Куэсада, командующим 9-м тактическим авиационным командованием. Он увидел дом с вывеской «Профилактический пункт», вошел в него и застал там трех спавших солдат. Когда он их разбудил, то ни один из них не узнал своего командующего. Брэдли поинтересовался, много ли у них работы. Медик пожал плечами: «Как вам сказать, вчера только двоих привели для военной полиции и одного по моей части».
Шел уже июль месяц, когда в тыловых районах начали создавать очаги развлечений и отдыха для солдат, и с переднего края их доставляли сюда небольшими группами на короткое время. А в мэрии городка Баллерой, в котором находилось отделение связи с гражданскими властями штаба 1-й американской дивизии, выдававшее пропуска гражданским лицам из местного населения и следившее за соблюдением затемнения, группа местных жителей однажды попросила разрешение устроить концерт. 2 июля несколько десятков цивильных лиц и американских солдат собрались в небольшой аудитории на мероприятие, которое они с гордостью назвали «первым культурным событием в освобожденной Франции». Дочка мэра спела песенку, затем другие местные таланты показали свое непритязательное искусство, а Лесли Бертан, известный венгерский пианист предвоенных лет, который теперь выступал в роли военнопленного-переводчика, сыграл на рояле при самых необычных обстоятельствах за всю свою музыкальную карьеру. Неделей позднее он был убит разорвавшимся снарядом во время допроса немецкого солдата.
Для большинства солдат, сражавшихся во Франции, жизнь вращалась вокруг событий, связанных с боями и делами своей части, если не считать мимолетного любопытства к чужеземным ландшафтам и иностранному языку. Каждое отделение или взвод несли с собой через Европу маленький кусочек восточного Лондона или западной части Нью-Йорка, и средний «джи-ай» вступал в контакт с внешним миром только для того, чтобы, скажем, имитировать курицу перед удивленной француженкой, пытаясь объяснить ей, что он хочет купить у нее яиц. Они почти не замечали приземистые, хорошо ухоженные крестьянские домишки, белое цветение яблонь и груш, золотистые стены старинных замков. Большинство английских солдат удивлялось пристрастию своих офицеров к липкому вонючему сыру местного изготовления.
Одна французская еврейская семья пригласила на обед сержанта Энди Герца, американского авиационного инженера, тоже еврея. Позднее он сказал, что здесь он впервые начал осознавать то, что немцы делали с его народом. В качестве сувенира хозяева подарили ему одну из желтых «звезд Давида», какие они обязаны были носить на одежде. На всю жизнь он сохранил этот сувенир.
Тыловые районы были буквально заполнены знаками — дорожными указателями, опознавательными эмблемами частей и дивизий, предупреждениями вроде «Держись проторенной дороги», или наскоро намалеванного «Передний край, дальше машинам нельзя», или просто «Пыль означает смерть». За исключением дождливых дней, когда колонны гусеничных машин превращали дороги в грязное месиво, в обычные дни постоянным бедствием были тучи пыли, поднимаемой быстро проносившимися колоннами машин, по которым, ориентируясь на пыль, немцы открывали ураганный артиллерийский огонь. По этой же причине пехота проклинала близость своих танков и артиллерии и всячески старалась не занимать позиции возле крупных узлов связи из опасения, что немцы засекут с помощью радиолокаторов их местонахождение и откроют по ним огонь. Каждый немецкий связист в своих показаниях подтверждал беспечность союзных связистов при работе на средствах радиосвязи, особенно канадских и некоторых американских частей, свободная болтовня которых в эфире давала противнику важнейшую разведывательную информацию.
В перерывах между боями солдатам нечем было заняться, разве что побродить по полям да сходить в ближайшую деревню, чтобы купить молока или яиц, или писать домой письма, напиваться кальвадосом или сидром, играть в карты или вести нескончаемые разговоры. Священник Ловенгроув пытается перевести разговор солдат на темы о прежней работе, о семье, чтобы сохранить некоторые воспоминания о внешнем мире за пределами поля сражения. У многих мужчин разговор неизбежно касается женщин. Однако в глубине души большинство солдат на поле боя с готовностью поменяли бы ночь с женщиной на горячую ванну, на еду домашнего приготовления и безопасную кровать, на которой они могли бы просто выспаться. Некоторые находили утешение в религии. Фрэнк Свобода, пресвитерианский капеллан из 79-й американской пехотной дивизии, был тронут тем, как присутствовавшие на его богослужениях протестанты, евреи и католики без предвзятости читали молитвы, перебирая четки. Перед боем он устраивал причастие с крекерами и виноградным соком для небольших групп по 15–20 молодых, мрачно настроенных солдат за укрытием из живой изгороди всего в нескольких сотнях ярдов от противника. Хороших капелланов высоко ценили и уважали в подразделениях, но плохих — а их было немало в армиях союзников — солдаты ненавидели и избегали за лицемерие, с которым они благословляли солдат, оставаясь в тыловых эшелонах. Фрэнк Свобода чувствовал, что лучшим средством для укрепления добрых отношений со своими солдатами оказался его небольшой топор, который он прихватил с собой из Англии и который для солдат теперь оказался незаменимым инструментом при окапывании в живых изгородях, где вся земля была переплетена корнями. «Капеллан, передайте сюда топор!» — стало ходячей фразой в части.
Американцы питались в основном пайками, упакованными в 5-фунтовые коробки (паек С) или более известными пайками К трехразового питания — этих пайков было доставлено на плацдарм 60 000 000 единиц в первые три недели боевых операций. Все с отвращением относились к порошковому лимонному соку, но в целом если и ругали пищу, то за ее однообразие, а не за качество. Однажды ночью вызвали Джона Гейна, чтобы покормить четырех немецких пленных, захваченных патрулем. Пленные с жадностью пожирали американский паек; один из них вежливо заметил: «Это первого класса». Английские солдаты удивлялись объему американского снабжения и тем более машинам по изготовлению мороженого, которые вскоре появились в тыловых районах. Но и их собственные рационы были значительно выше по качеству, чем пища, которая доставалась английскому гражданскому населению. С добавкой из случайных кусков мяса от свежезабитого скота, закупленного или украденного у местных жителей, питание английских солдат было сносным. Почти каждый солдат курил. В целом армия снабжала солдат сигаретами с расточительной щедростью, усматривая в них простейшее средство поддержания морального духа, наиболее доступный вид солдатского комфорта. В первые недели пребывания на французском побережье острейшим желанием солдат был хлеб, который отсутствовал в солдатском пайке, пока на плацдарме не заработали полевые пекарни. Учитывая, что они изо дня в день жевали безвкусные, жесткие бисквиты, мягкий белый хлеб показался им невообразимой роскошью.