Операция "Паритет"
Шрифт:
Фридрих, по-видимому, очень любил свою работу, что с упоением рассказывал о вирусе.
– У тебя предки случайно в концентрационных лагерях не служили? Типа опыты на людях ставили?
Дядя на полу испуганно засучил ногами.
– Нет! Наши предки служили в вермахте! И сражались отчаянно. Как в первую Мировую войну, так и в Вторую. И дед был в плену в России. По возвращению он очень тепло отзывался о русских. И о стране. Они же ничего не знали, когда шли на фронт. Когда дед узнал, что Рихард отправляется в Ленинград в Академию, то очень гордился этим. Говорил что метаморфозы жизни. Он был в плену, а Рихард сам едет учиться. История повторяется по спирали.
Вернулись
В Англии велись работы по подготовке контейнера. Пробный контейнер уже дважды прошёлся по маршруту, распыляя безвредное вещество, но оно фиксировалось потом приёмниками. Какое-то устойчивое к распаду соединение. Специалисты фиксировали как оно распространялось в месте распыления. Выдавали свои рекомендации. Инженеры вносили коррективы. Вирус очень неустойчив на открытом морозном воздухе. А вот в тепле он очень живуч. Даже несколько месяцев способен жить. И плевать ему хотелось на влажность. Боится он только кислорода вкупе с низкими температурами.
– Так. Понятно. Где образцы вируса?
– В холодильнике.
– Где?
– На кухне.
– это Инна подала голос.
– Где в холодильнике?
– В морозилке. Контейнер внутри курицы. Там шесть образцов.
– дядя.
– Где гарантия, что там не замороженные образцы твоих соплей?
– Мне нужны деньги.
– Ты ещё не понял, дядя, что сейчас идёт речь о том, что будешь жить или нет?
– А как же деньги?
– Деньги получишь в Москве. Понятно?
– Но... Я не могу никуда ехать.
– А тебя никто не спрашивает. Спеленаем и вытащим. Понятно?
– Я не поеду!
– у Фридриха начинается истерика.
– Ещё один писк, и последует очередной удар в пах.
Он затих. Потом начались всхлипывания. Ломается. Ещё немного поднажать и всё... Только вот расстояние...
Видно, что и Шеф думал о том же. Посмотрели друг на друга. Я открыл ладонь. Четыре пальца сомкнуты, большой палец смотрит вверх, и медленно двинул ладонь вперёд. Шеф не понимает.
– Steamer.
– чуть слышно губами прошелестел непонятливому Командиру.
На африкаанс означает "пароход".
Генерал чуть улыбнулся. Как вариант можно рассматривать. Только вот как сейчас узнать где и какие наши суда стоят. В каких портах Германии! Время! Время! Время! Вот чего нет. Можно свалить лошадиной дозой успокоительного этого фрица. Только вот таможня, пограничный контроль... Ладно бы сам хотел ехать. А похоже, этот прыщ лабораторный не горит желанием повидать великую страну, которую отстраивал его дедушка после войны.
До крупнейшего порта Германии Гамбурга - 288 км. Самый лучший пассажирский порт - Киль. 350 км. Далековато. Оптимальный вариант - нефтяной порт Вильгельмсхафен. Там, как пить дать, стоит под разгрузкой какой-нибудь наш танкер с ГСМ. Но туда ещё дальше добираться. 500 км. Бремен - 400 км. Не то. Не пойдёт. Думай! Бременхафен - 450 км. Не то! Эмден - 530 км. Росток - 230 км.
– Постой, поговори с Фридрихом. Я посмотрю, что у них там в холодильнике.
В дверях зала обернулся.
– Эй, граждане, там без фокусов? Спокойно можно доставать? Спрятанной гранаты там нет?
– Нет. Там всё чисто.
– Угу.
Генерал посмотрел на меня. Понятное дело, мы бы там напихали кучу сюрпризов. Так, на всякий случай от любопытствующих субъектов. Гражданские. Что с них взять.
Я тем временем думал как нам добраться до Гамбурга.
Шеф недолго возился на кухне. Вот он появился на пороге. В руках замороженный пакет, в котором
– Это образцы?
– спросил у Инны.
– Да.
– Пора в дорогу.
Генерал подтянул штаны.
– Ну, а вы с нами.
– Мы не поедем!
– Да, куда же вы денетесь?!
– Не поеду в Россию!
– Отчего тебе не нравится Россия? Хочешь об этом поговорить?
– Там холодно и там ГУЛАГ!
– Да, ладно! ГУЛАГа давно нет. Поменьше читай антисоветскую литературу. Особенно перед завтраком.
– Не поеду.
– Дружочек! Ты даже представить себе не можешь до чего дошла современная фармакопея. Те кошмары, которые прочитал в потрёпанной книжке - лёгкий шорох летней листвы. Поверь мне на слово. Ибо, можно тебе вколоть укол,..
– И я умру?
– Нет. Смерть - венец жизни. Ты будешь жить. Но в плену собственных кошмаров. Тебя будут есть твои же комплексы, страхи, детские воспоминания, помноженные на все ужасы, что ты видел в кино или читал в книгах. Каждый день ты будешь мучительно умирать, а поутру снова воскресать и так много лет. Несколько десятков лет. Ты не сможешь общаться с окружающими. Ты будешь слишком занят своими мыслями. И выхода оттуда не будет. Мозг будет подбрасывать тебе всё более сложные лабиринты. Каждый день - новый уровень. Только ты не будешь там победителем. Иногда ты будешь приходить в сознание и понимать, что смерть есть высшая награда для тебя, И с этой мыслью ты будешь погружаться в новый виток ужаса. Гормоны выйдут из-под контроля, и, может быть, из-за этого, тебе удастся умереть. Но ты даже не поймёшь что это было. Как правило, это бывает смерть от инсульта, реже - инфаркт, ещё реже - от удушья. И подумай, червь, ты лежишь на полу, с полу разбитыми гениталиями, и пытаешься мне что-то доказать. Ты - кал для анализов. Восторгаешься чумой, которая уничтожит половину человечества. "Железного занавеса" нет. Берлинская стена превратилась в прах. Мир стал открытым. Не знаю на что рассчитывают те, кто собирается распылить её в России на границе в Китаем. Она всё равно попадёт в Европу. И всё. Не будет мира. Не будет людей. И твои деньги ты не сможешь применить. Туалетная бумага будет стоить дороже, чем та, что испачкана краской. Ничтожество ты. Убийца многих миллионов. И ты собираешься что-то возражать? Не слышу. Что ты там мычишь? А?!
Он топнул по полу возле головы. Тело вздрогнуло. Подпрыгнуло. Обмякло. В паху образовалось тёмное пятно, которое расширялось.
Шеф поморщил нос.
Ну, всё, "клиент" созрел. Надо "качать".
И мы начали в два голоса общаться с телом.
Оказывается, это чучело много знало. Не полностью, отрывочно. Но знало.
С английской стороны контакты поддерживал некто Уилсон. По компетенции - вирусолог, по повадкам - матёрый сотрудник спецслужб. Молча, вежливо, холодно. Его интересовали только факты. Никаких эмоций. Большое значение уделял вирулентности штамма. Требовал увеличить, чтобы смертность была максимальная. Зачастую использовал военные термины.
В силу того, что тёзка Энгельса был жаден, и желал получить много денег, то запомнил телефон и адрес Уилсона. Он, кстати, не совпадал с адресом компании куда следовало поставить вирус.
Фридрих наш пошёл дальше. Используя повод, напросился в сопровожденцы в очередную командировку в Лондон. Для этого пришлось коллегу накормить слабительным за вечерней кружкой пива. Коллега наутро позвонил, сообщил, что подхватил кишечную инфекцию и сидит на унитазе. Смывая свои фекалии, увеличивает счёт за воду. Со слов нашего визави, коллега больше расстраивался по этому поводу. Очень прижимистый дядька.