Операция «Переброс»

Иевлев Павел Сергеевич

– Значит, будем действовать аккуратно и по обстановке – валим головной транспорт, валим замыкающий, прижимаем огнём…

– Стоп-стоп-стоп! – решительно влез в разговор Артём. – Поправьте меня, если я что-то понял неправильно: мы собираемся пойти и убить несколько десятков человек, которые нам совершенно ничего не сделали? И только мне кажется, что в этой идее что-то не так? Вы не чересчур охреневаете в атаке, воины?

Борух с Ольгой перекинулись понимающими взглядами.

– Видишь ли, Артём… – начал Борух.

– Не-не, Боря, не надо только меня

лечить! Знаю я этот дурацкий тон «давайте успокоим придурка и сделаем всё по-своему!» Вот сейчас ты хотел сказать, что полковник к нам не на пирожки приедет, что он первый начал и все такое. Так?

– Ну…

– Так я в курсе, не нужно. Я вообще не дурак и всё понимаю. Но есть один нюанс – они в нас не стреляли, а мы в них собираемся. Может, вам, живорезам, это и по фиг, но я – вы не поверите! – до сих пор в своей жизни ни одного человека не убил. Вообще ни одного. И начинать мне не хочется. От слова «совсем».

– Артём… – начала Ольга.

– Нет, – решительно оборвал её писатель, – вы меня дослушайте. Я не пацифист, я понимаю слово «надо», и я готов защищать свою жизнь. Но «убийца» – это необратимое состояние. Сейчас я не убийца. И чтобы им стать, мне требуется очень-очень веская причина.

– Как насчет «остаться живым»? Достаточно веско? – спросил Борух. – Знаешь, вот не надо из нас тут лепить кровожадных утырков, которым лишь бы кого-нибудь порешить. Я знаю Сутенёра давно. Если он не получит то, что хочет, он убьёт сначала отца Олега, потом нас. Если получит – убьёт сначала нас, а потом отца Олега. Не потому, что он маньяк, а потому, что ему так проще. Нет человека – нет проблемы. Я понимаю, что тебе в это трудно поверить – в такое вообще нормальному человеку поверить сложно, – но это именно тот случай.

– Артём, он прав, – примирительно сказала Ольга, – Карасов опаснее мантиса.

– Допустим, – Артём упрямо наклонил голову, сложил руки на груди и вообще превратился в статую невербального отрицания, – допустим, он лютый маньяк, исчадие зла и Тёмный Властелин. Но стрелять-то вы собираетесь по обычным военным, таким же, как вы. Твоим, Борь, если я правильно понял, недавним сослуживцам. Кто мне тут недавно про «допустимые потери» рассказывал?

– Да, это хреновый момент, – признал Борух, – я бы предпочёл этого не делать. Но выхода другого не вижу. Либо мы их, либо они нас.

– А я всё же предлагаю сначала поговорить. Использовать все шансы избежать кровопролития. Чёрт побери, нас тут всего-то меньше сотни человек на целый мир – и мы непременно должны решать вопросы гранатомётами?

– И как ты себе это представляешь? Мы такие красивые выходим на мирную акцию протеста? Становимся без оружия перед танками? Что его заставит прислушиваться к нашим требованиям, а не намотать нас на гусеницы сразу?

– Давайте выйду один я – от меня всё равно в бою толку немного. А вы будете гарантией, что он меня хотя бы выслушает.

– На кой хрен ему тебя слушать? Нет предмета договорённости – ему нужен якорь, мы ему его не дадим ни при каком раскладе. О чём беседовать-то?

– Погодите-ка… – задумчиво протянула Ольга, – кажется, у меня есть хорошая идея. Но немножко пострелять всё-таки придётся…

Глава 21

На

вокзал Карасов прибыл злой как чёрт. Внешне это почти никак не проявлялось, и Олег бы ничего не заметил, если б не поведение военных, которые вдруг стали обходить полковника по большой дуге и обращаться с ним как со взведённой миной. Профессор так и вовсе попытался скрыться за аппаратурой, передвигаясь в невольном полуприседе. Это выглядело бы смешно, если бы не было страшновато. Похоже, Карасова все боялись до усёру.

Отсидеться у профессора не получилось – полковник практически сразу отправился на галерею. Он не орал, не топал ногами и не хватался за пистолет, скорее, наоборот, представлял собой воплощенное спокойствие. Вот только веяло от него при этом нехорошей смертью. Олегу было жутко глядеть в его застывшие бешеные глаза. Определённо, кто-то больно пнул Карасова по самолюбию, и теперь он жаждал реванша.

– Проф, быстро собирайте свои научные причиндалы, мы выдвигаемся на главную базу. А вы… как вас там… Олег? Ваш статус меняется с никчемно-приблудного на статус ценного заложника. Гордитесь. Гилаев!

Чечен как будто телепортировался на галерею, появившись как чёртик из табакерки.

– Надень этому гражданскому наручники и вообще приглядывай. Он нам теперь нужен.

– Совсэм целый нужен? – гнусно усмехнулся Гилаев.

– Пока да. Нам его ещё предъявлять к обмену. Если ваши, Олег, приятели не выберут плохой вариант и отдадут то, что мне нужно.

– А если выберут? – Олега как чёрт за язык тянул.

– Отдам вас ненадолго Гилаеву, а то, что останется, повешу на стене замка. В знак серьёзности намерений. Профессор, вы готовы?

– Я не уверен… – забормотал тот. – Мне надо знать задачу… Выбрать что понадобится…

– Задача простая – восстановить работу аппаратуры. Его приятели, – полковник кивнул на Олега, – всё отключили, но без вредительства.

– Значит, просто включить обратно? – удивился профессор.

– Если просто включить обратно, то через три минуты сработает тактический ядерный заряд. К счастью, его подрыв оказался тоже отключён в числе прочих цепей, иначе он бы взорвался автоматически при замыкании якоря. Так что разбираться с подключением придётся аккуратно.

– За…зачем заряд? – Профессор аж побелел.

– Не ваше дело. Ваше дело – собрать свои осциллометры с напряжографами и бегом бежать в машину. Время пошло!

Олегу грубо завернули руки за спину. Клацнули наручники. Глядя на Карасова, он подумал, что вряд ли тот будет играть честно – откровенничал про бомбу как при покойнике. Непохоже, что отпустят. Что бы там не понадобилось от них полковнику, он это получит, а их убьёт. Кажется, они ему сильно чем-то досадили.

Уже сидя в десантном отсеке МТЛБ, неудобно ёрзая скованными руками по жёсткой лавке, Олег подумал, что надо будет попробовать как-то предупредить товарищей. Неважно, чего добивался Карасов, лучше бы ему этого не давать. Вряд ли использует во благо. Олег закрыл глаза и начал молиться.