Операция «Пророк»
Шрифт:
Словом, в «ПАКЕТЕ», как в волшебном ларце, было собрано всё то, что успели выдать на-гора стратеги-теоретики, то за чем охотился и по крупицам выбирал Комитет государственной безопасности СССР из неводов агентурной и технической разведки. Он, без преувеличения, являл собой материальный плод работы многих спецслужб стран главного противника и их научно-исследовательских учреждений.
Утрата «ПАКЕТА» или его вскрытие без санкции высшего руководства НАТО приравнивались к совершению государственного преступления и карались по законам военного времени. Виновным грозил длительный срок тюремного заключения с конфискацией имущества.
Завладев «ПАКЕТОМ»,
По мнению руководства КГБ, содержавшаяся в «ПАКЕТЕ» информация стоила того, чтобы не экономить на способах её приобретения. Вместе с тем, заполучив её, надо было добиться, чтобы противник оставался в неведении о нашем «прозрении», так как нет в мире ничего неизменного и натовские стратеги, узнав, что сверхсекретный «ПАКЕТ» побывал в наших руках, могли бы внести изменения в свои предписания и инструкции к наступлению дня «Д» – началу ядерной войны.
Профессионалы Комитета госбезопасности были убеждены, что лучшим способом сохранить в тайне от противника нашу осведомленность в его секретах, явилось бы установление долгосрочных агентурных отношений с лицом, которое мы сумеем вынудить или соблазнить к передаче «ПАКЕТА».
В целях выявления контактов с советскими спецслужбами должностные лица, допущенные к вскрытию «ПАКЕТА», находились под неусыпным присмотром местной контрразведки, регулярно подвергались проверкам и тестированию, в том числе и на полиграфе.
В общем «ПАКЕТ» стал объектом первоочередных устремлений КГБ СССР и спецслужб стран Варшавского договора, в чьи порты заходили суда указанной классификации. Когда Комитет возглавил генерал Крючков, провозглашенная Андроповым доктрина под названием «Не просмотреть войны!» получила новый импульс, и усилия разведывательных и контрразведывательных подразделений завладеть «ПАКЕТОМ» приняли маниакальный характер.
…За два десятка лет до описываемых событий с одним английским судном в советских широтах Баренцова моря случилась трагедия. Корабль ночью в шторм напоролся на невесть откуда взявшиеся льдины, получил пробоины и затонул. Ближе всех к месту катастрофы оказались наши эсминец и подводная лодка, возвращавшиеся с боевого дежурства. Они поспешили на призывы о помощи «SOS», но всё было кончено ранее их прибытия в квадрат. Удалось спасти только двух членов экипажа, которые вскоре скончались от переохлаждения. Один из них, помощник капитана, в бреду постоянно повторял слово «ПАКЕТ».
По прибытии на базу, подробности спасения двух англичан были доложены командиром эсминца по команде. Два часа спустя в Москве уже знали о затонувшем судне всё, как знали и о предсмертных словах помощника капитана. Потерпевший крушение английский рудовоз подпадал под классификацию судов, имеющих пресловутый «ПАКЕТ». Не было счастья – да несчастье помогло. Казалось, протяни руку и Жар-птица твоя.
В Мурманск из Москвы вылетели высшие офицеры директивных подразделений КГБ. Из числа военных водолазов сформировали бригаду. Утром следующего дня, несмотря на шторм, вышли в открытое море. Обследование затонувшего корабля с подводной лодки дало утвердительный ответ о возможности доступа водолазов в жилые помещения и капитанскую
Действительно, так называемый «ПАКЕТ», покрытый полихлорвиниловой оболочкой и снабженный восковой печатью, находился среди других судовых документов.
«Вскрыть!» – приказал старший московской экспедиции охотников за натовскими секретами сгрудившимся вокруг стола генералам.
Как только самый младший по должности – начальник мурманского Управления КГБ – ножницами вспорол синтетическую упаковку, «ПАКЕТ» вспыхнул ярчайшим белым пламенем.
«Ложись!» – крикнул старший.
Через пару секунд ослепленные в буквальном смысле слова генералы смогли различить на опаленном зеленом сукне стола дымящуюся оболочку со щепоткой пепла внутри.
«Как в крематории…» – раздался чей-то голос в гробовой тишине.
«Сгорели!» – добавил другой.
Неизвестно, относилось ли это к документам в «ПАКЕТЕ» или к самим генералам.
Карьерная алчность и доложенческий пыл возобладали над осторожностью, Жар-птица взмыла ввысь, оставив обугленное перо на прожженном сукне стола…
Шли годы, уходили в запас и отставку полковники и генералы, руководившие мероприятиями по добыче «ПАКЕТА», а его начинка так и оставалась для нас тайной за семью печатями. Морские просторы бороздили натовские суда, чьи сейфы были «обременены» сверхсекретной информацией.
«Должен же быть “некто”, – считали в центральном аппарате Комитета, – кого можно с о б л а з н и т ь или в ы н у д и т ь ею поделиться».
Поступил безоговорочный приказ:
«Добыть!»
Служба, возглавляемая генералом Карповым, как раз и занималась координацией этого добывания.
Тонкую ниточку клубка под названием «ПАКЕТ», даже не ниточку – паутинку, казалось, уже держали в руках. Этой паутинкой был «ПРОРОК». Дело было за малым: надо было склонить (не исключался и психологический прессинг) его к «жесту доброй воли» – выдаче «ПАКЕТА».
Глава восьмая
«Пророк»
21 октября 1969 года бригадный генерал Мохаммед Сиад Барре во главе группы преданных ему офицеров армии Сомалийской республики совершил военный переворот, сверг и умертвил всенародно избранного президента, провозгласив себя Верховным правителем, но уже Сомалийской демократической республики. Большинство находившихся за пределами страны сомалийских дипломатов, курсантов военных училищ, слушателей военных Академий, студентов высших учебных заведений не приняли авторитарного режима Барре и не вернулись в Сомали. Многие высокопоставленные чиновники администрации свергнутого президента с семьями спешно покинули страну в направлении прежней метрополии – Италии.
Как правило, и «невернувшиеся», и «покинувшие» руководствовались в своём неприятии удерживаемой штыками послушной армии новой власти не только политическими соображениями. Чаще потому, что принадлежали к другому, нежели самозванец Барре, тейпу.
Сомалийская Октябрьская революция застала Мохаммеда Али Самантара, слушателя третьего курса Бакинского высшего военно-морского училища, в Риме, куда он прибыл по вызову своего отца, советника-посланника Сомали в Италии.
Отцу – Али Осману Самантару – симпатизировал и покровительствовал низложенный президент. В силу этого, да и других обстоятельств, он автоматически перешел в ряды противников режима Сиада Барре.