Операция «Шасть!»
Шрифт:
Кстати о вертихвостках. Пара журналисточек помоложе частенько по старой памяти забегала в свои бывшие кабинеты и раз за разом оставалась там «попить чайку». Наверное, чай у приветливых менеджеров был очень вкусный. С ликером-то уж точно. (Вот и еще одно преимущество офиса, расположенного вне заводского периметра!)
Сейчас компаньоны, устроившись в кабинете Вована, пили не чай с ликером и даже не коньяк, а самую обычную водку. Не совсем то есть обычную – дорогущую «Спиртноффскую» из хрустальной бутылки. Это в полдень-то! Видимо, на то имелась веская причина. Эдипянц ее пока
Обслуживала Иветта Козьмодеевна. В конце концов, гостеприимный Юран, которому надоело созерцать хмурую физиономию безмолвно надиравшегося компаньона, пригласил «хозяйку офиса» присоединиться к пиршеству.
Предложение было принято с восторгом. Иветта Козьмодеевна немедленно продемонстрировала, что умеет живо управляться не только с документами да посетителями, но и с напитками да закусками.
Вован Пубертаткин угрюмым был неспроста. Проблемы в последнее время сыпались на него как из ларца Пандоры. Вчера – известие о покаянии дурака Гендерного. А также о том, что славные парни Муромский, Попов и Добрынин на самом деле хищники, в присутствии которых не то что песни петь, дышать следует с опаской. Ночью – съезд деловаров, ознаменованный появлением «новой метлы» Ух Ё, последствия чего пока трудно представить. Сегодня, как последний гвоздь в крышку гроба, звонок от Нельки Швепс с внезапным предложением навсегда забыть о ее существовании.
– Как это – навсегда?! – потрясенно спросил Вован. – Ты что, девушка, мухоморов обкушалась?
– А вот так, – ответила Нинель Виленовна. – Навсегда – значит с сегодняшнего утра и до гробовой доски. И учти, как только появишься в моем поле зрения, тут же пожалуюсь Мурзику, что меня преследует какой-то маньяк. Если ему самому будет недосуг переломать тебе кости, он своих воспитанников пошлет.
– Но, милая моя! – заверещал Пубертаткин. – Я не могу так сразу!
– А ты постарайся, – отрезала Швепс.
– Не хочу я стараться! Я ж тебя как бы люблю, – потерянно проговорил он. Как выяснилось, в уныло загудевшую трубку.
Интересно, много бы нашлось мужиков, которые в подобной ситуации справились с потребностью надраться до полной отключки? Думаем, раз-два и обчелся. Вован Пубертаткин был, безусловно, не из их числа.
Первая бутылка «Спиртноффской» почти опустела. Увы, хмельное забытье для брошенного любовника было так же далеко, как и в начале попойки.
Вован хмуро уставился на собутыльников, которым его беды были до фонаря.
Эдипянц, только что старательно писавший что-то на салфетке, закончил свой труд, сунул авторучку в карман и объявил:
– Родился чудный экспромт, дамы и господа! «Ода водке». Слушаем внимательно, рукоплещем по завершении самозабвенно. Итак:
Водяра – это вкусно, полезно и нехило.Она пьяней, чем whisky, и круче, чем tequila!Водяра православным предписана от века,Водяра превратила гориллу в человека,Но это только если водяра без изъяну, —«Сучок»– А женщину? – тоном готовой к любым приключениям жеманницы спросила Иветта Козьмодеевна и браво опрокинула в ротик которую уже по счету стопку «Спиртноффской».
– В похотливую супоросную свинью! – с ненавистью глядя на нее, прошептал Пубертаткин.
Впрочем, выговорить догадку во всеуслышание он не решился. То ли уважение к ранним сединам Иветты Козьмодеевны (кстати, надежно закамуфлированным с помощью стойкой краски цвета «мандрагора») его остановило, то ли другая какая причина, бог весть. Свиная тема, однако, продолжала будоражить его возмущенный распущенностью «хозяйки офиса» и прочими неприятностями разум. Хлопнув по столу ладонью, он рявкнул:
– Взорвать! Взорвать как бешеных свиней!
После чего, тараща налившиеся дурной кровью очи попеременно на Иветту Козьмодеевну и Юрана Эдипянца, зашарил по столу – вероятно, в поисках динамита. Наткнулся на тарелку с колбасой и немедленно ее пожрал. Колбасу, конечно, а не тарелку. Затем одним духом хлестнул полтораста граммов очищенной и повторил хрипло и тяжело:
– Как бешеных свиней…
– Кого взорвать, ара? – заинтересованно спросил Эдипянц.
– Этих троих деятелей, которые нам повадились дорожку перебегать. Жандарма – раз, санитара – два и таможенника – три. Но сначала, конечно, Гендерного, урода. Стукача поганого!
– Убейте, убейте их, мужчины! – визгливо поддержала кровожадную идею окончательно захмелевшая Иветта Козьмодеевна. – А головы принесите мне. Я отдам их таксисту… таксид… си-де-ре-миссу… и он сделает мне модные чернильницы и пресс-папье. Из черепов! С позолотой! Со стразиками! Ах, какая это будет готика! Какой гламур!
Эдипянц и Пубертаткин внимательно посмотрели на нее и одновременно вздохнули. По выражению их лиц можно было легко догадаться, о чем компаньоны думают. «Совсем окосела наша хозяюшка». Или что-то в этом роде, но с более крепкими эпитетами.
– Ну ты силен, брат! – вдоволь насмотревшись на позор пьяненькой фемины, сказал Эдипянц. – Взорвать! Я что тебе, минер? Или ты сам сапер? Да и вообще, убийство не наш метод. Мы же типа цивилизованные люди, ара.
– Да я так, чисто умозрительно, – пошел на попятный Вован, осознав, что впрямь перегнул палку. – Фигурально, так сказать. Взорвать – в смысле расстроить планы. А самих растыкать носишками по углам, по углам! Всякий червячок знай свой крючок.
– Особенно когда рядом плавают такие конкретные сомы, как Юрий Эдипянц и Владимир Пубертаткин.
– Как бы да.
– И такие мат-тер-рые щуки, как мадам Девятерых! – вновь вклинилась в беседу менеджеров Иветта Козьмодеевна. – С острыми зубами! Ам! Ам-ам! Проглочу, проглочу, не поми-лу-ю.
– Э, женщина! – вспылил наконец Юрик. – Кушай спокойно, да. Водку пей, ну!.. Не видишь, мужчины траблы разруливают!
– Таким строгим я тебя еще больше обожаю, – с придыханием сообщила Иветта Козьмодеевна, устремив на Эдипянца влюбленный взгляд. – Настоящий мачо! Горный беркут! Заклюй, заклюй свою козочку, озорник!..