Операция «Соло»: Агент ФБР в Кремле

Бэррон Джон

— Он будет в машине, — ответил Джек.

Едва они вышли из здания аэровокзала, к ним подкатил лимузин с полицейским эскортом. Роз заранее забронировала недорогой номер в Александрии. Вместо этого лимузин отвез их в один из самых шикарных отелей в центре Вашингтона. Не задерживаясь у регистрационной стойки, молодые люди пронесли их багаж в роскошный люкс. В номере их ждали цветы, шоколад, шампанское и человек, которого Роз никогда прежде не встречала, — Уильям К. Салливан, тогдашний помощник директора ФБР, отвечавший за операцию «Соло». Тот рассказал ей про операцию и роль в ней Джека. Затем он сказал буквально следующее:

— Вы

нужны вашей стране. Вы нужны вашему мужу. Вы присоединяетесь к нам?

Первые слова Роз были обращены к мужу, а не к Салливану:

— Я так тобой горжусь!

Советы хотели, чтобы Джек приехал в Москву для консультаций с КГБ, и надеялись, что после этого он сможет полететь на Кубу, встретится с Кастро, а затем доложит им о встрече. Перед отъездом Джека и Роз в апреле 1964 года Морис сочинил от имени Холла и американской коммунистической партии поздравление с днем рождения, чтобы Джек передал его Хрущеву. Бойл счел писанину Морриса возмутительно слащавой и подобострастной.

— Это предназначено не для командующего корпусом морской пехоты США, — ответил Моррис. — Нужно копировать их образ мышления.

Хрущев долгое время был подхалимом. Руководя в 30-е годы истреблением миллионов украинцев, он на все лады преподносил себя как «друга и боевого товарища Сталина», «ближайшего ученика и боевого товарища Сталина», «сталинского лидера украинского народа и большевиков» и «ближайшего боевого соратника великого Сталина». В 1944 году Хрущев заставил тринадцать поэтов написать от имени украинского народа коллективную поэму в честь великого Сталина, которую по его распоряжению, прежде чем послать ее Сталину, подписали 9 316 972 человека. Моррис понимал, что, как бывший подхалим, Хрущев и сам неравнодушен к лести.

И оказался прав. Письмо-поздравление так понравилось Хрущеву, что он приказал разослать его копии всем членам Политбюро и Центрального Комитета и пригласил Джека на торжественный ужин в честь алжирского премьера Бен Беллы в день празднования Первого мая. Присутствовали известные военачальники, четверо космонавтов и Президиум ЦК в полном составе. С большой помпой Джека представили как посланца американской компартии, и многие из собравшихся подходили к нему с неискренними, льстивыми тостами. Как и советовал Моррис, Джек ответил льстивой здравицей в честь Хрущева. В свою очередь, Хрущев сказал ему:

— Вот завершается этот великий день. Он поистине международный, и среди нас находится представитель страны, в которой родился этот великий праздник. Когда я обнимаю вас, я обнимаю вашего выдающегося секретаря (Холла). Доброго ему здоровья. Он истинно стойкий руководитель вашей героической партии. О, да он мне как сын! Отпразднуйте этот день. Садитесь с нами. Вы для нас — желанный гость, (Цитаты из речи Хрущева взяты из отчета, который Джек представил Холлу.)

Пока Пономарев неотлучно сопровождал Бен Беллу, Джек общался с Мостовцом и его помощниками, Алексеем Гречухиным и Олегом Коржановым. По его просьбе ему предоставили пишущую машинку с латинским шрифтом, чтобы он мог писать домой своим товарищам. Используя простой словесный код, он отправил письмо некой Вивиан — это был почтовый ящик ФБР в Нью-Йорке. Расшифрованное письмо гласило:

«Мостовец и Гречухин больше меня хотят, чтобы я поехал на Кубу. Складывается впечатление, что даже мои ангелы-хранители вынуждены

дожидаться за дверью, пока Кастро любуется собой в зеркало перед выходом на сцену. С китайцами дела обстоят хуже, чем можно представить, гораздо хуже».

Четвертого мая Джека пригласили на встречу с «нашим товарищем», офицером КГБ, осуществлявшим общее руководство операциями поддержки из Москвы. Отчасти по своей природной дерзости, отчасти по точно рассчитанным тактическим соображениям Джек относился к сотрудникам КГБ как к своим подчиненным. Он дал им понять, что работает на Хрущева, Суслова, Пономарева, Мостовца, а также на августейшего генерального секретаря американской компартии и ни на кого больше. Если что-то получалось не так, он не стеснялся громогласно обвинять КГБ в некомпетентности. Возможно, поэтому КГБ, вопреки своему собственному высокопрофессиональному мнению, порой предпочитал ублажать его или оставить в покое, что и требовалось Джеку и ФБР.

Офицер из группы поддержки был похож на молодого Авраама Линкольна. На безупречном английском он обратился к Джеку по имени, не назвав себя. В ходе беседы он обнаружил исчерпывающее знание деталей операций в Нью-Йорке и несколько раз давал понять, что имеет полномочия непосредственно от Центрального Комитета.

— Послушайте, мистер Икс, если вам угодно так себя именовать. Дела с Политбюро и Центральным Комитетом я веду лично, — заявил Джек. — Если кто-то оттуда захочет мне что-то сказать, он сделает это с глазу на глаз. Поэтому давайте говорить конкретно. Для чего я сижу в этом гостиничном номере?

Словно демонстрируя Джеку некое величайшее технологическое чудо, офицер вынул контейнер с микропленкой, который уничтожал содержимое, если его неправильно открыть. Затем последовала лекция о достоинствах контейнера и его функциях.

— В прошлом году ваши люди уже показывали мне эту штуку, — прервал его Джек. — Я знаю, как она работает. Вы сказали, что передадите мне несколько контейнеров через тайник или при встрече. Это что, музейный экспонат, или вы все же хотите, чтобы я им пользовался? Если да, то отдайте его мне.

Офицер сообщил ему, что криптологи придумали новый код для связи «Морат», которому Джека вскоре обучат.

— Это хорошо, — кивнул Джек. — Тридцать лет назад, когда вы были мальчишкой, а я обучался в Москве ремеслу разведчика, я узнал, что коды следует менять почаще. Что же касается наших будущих уроков, вам придется спросить у людей из Международного отдела ЦК. Моим временем распоряжаются они.

Словно разыгрывая козырную карту, мистер Икс с гордостью заявил, что Советы решили передать Джеку по его возвращении в Нью-Йорк 300 000 долларов. Говорил он так, словно это были деньги из его собственного кармана, и явно ожидал благодарности.

— Мне уже сказал об этом Мостовец, — ответил Джек. — Сумма меньше той, на которую рассчитывал наш генеральный секретарь, но она поможет нашему делу. Между прочим, пошлите деньги 50-долларовыми банкнотами; со 100-долларовыми обычно ходят наши гангстеры, и это привлекает внимание.

Офицер покорно согласился, что 50-долларовые банкноты будут уместнее. Расстались они вполне дружелюбно, договорившись встретиться позднее, чтобы обсудить с экспертом КГБ новые шифровальные системы.

Пока Джек дожидался визы на Кубу, Коржаков наставлял его, как вести себя с Кастро.