Операция «Сострадание»
Шрифт:
Речь Стаса представляла собой отдельный дивертисмент, что-то вроде циркового номера, где гимнасты исполняют на трапециях разнообразные элементы. Слова его, вместе как будто образуя единое целое, по отдельности как-то рассредоточивались, так что неопытный слушатель терялся, за каким из них следить, — прием этот, наверное, очаровывал телевизионную публику. Но Глебова трудно было назвать неопытным, поэтому он, отложив до поры до времени вопрос об Анастасии Березиной, продолжил задавать вопросы:
— А с Маратом Бабочкиным могу я поговорить?
— Можете. Правда, если найдете.
— Он сбежал?
— Нет, с какой стати? Мы
— Он чего-то опасается?
— Почем мне знать! Я его не пасу. Наверное, опасается маньяка, который убивает исключительно пластических хирургов — участников телевизионных шоу. — Стас громко хмыкнул, на случай, если до следователя не дошло, что это шутка.
— А кто, по-вашему, мог убить Великанова? У него были враги на телевидении?
— О нет, это — нет! — Стас замахал руками. — По поводу убийства у меня нет никаких версий! Так и запишите.
— Может быть, враги были у проекта «Неотразимая внешность»? Или у вас лично?
— У меня? Сколько угодно. У проекта? Конкуренты не спят. Но — убивать? Нет, нет! Если даже так, чего они добились? Проект ни в коем случае не остановлен. Клиника «Идеал» будет продолжать работать, но уже без Толи Великанова. Помимо этого есть и вторая группа пластических хирургов из клиники «Кристина» под руководством доктора Марата Бабочкина.
— А он намерен работать? Или убийство так его потрясло…
— Будет, будет! Это у него пройдет!
— А есть еще в шоу люди, которые отказались работать из-за убийства?
Против обыкновения, Стас не принялся тотчас же частить словами, а раскрыл рот, упершись глазами в кого-то позади Глебова. Глебов обернулся — в комнату вплыла женщина… Если возраст Стаса так же невозможно было определить, как возраст экзотического животного, то вошедшая выглядела лет на тридцать пять. Не красавица, но и не чудовище — темно-русая толстушка со стрижкой «каре», консервативно облаченная, как бы в пику своей фигуре, в прямую серую юбку ниже колен и бесформенную коричневую кофту на некрупных роговых пуговицах. Рядом со Стасом она выглядела добропорядочной старшей сестрой хулиганистого братца. Сравнение усугублялось тем, что ее вдруг обнаруженное присутствие заставило Стаса напрячься и даже как бы оробеть.
— Марина… а я тут объяснял гражданину… то есть господину следователю Глебову…
— Я поняла, Стасик, — мимоходом, как бы погладив собаку, успокоила Стаса та, которая, по всей очевидности, была не кем иным, как Мариной Ковалевой. Далее она обращалась прицельно к Глебову, словно присутствие такого феномена, как Стас, игнорировалось по определению: — Смею вас уверить… Георгий Яковлевич? Смею вас уверить, Георгий Яковлевич, все участники реалити-шоу происходящее поняли правильно и поэтому остались в проекте. Если у кого-то временно сдали нервы, это не причина хоронить «Неотразимую внешность». Следующая передача выйдет в эфир, как намечено.
Марина Ковалева — не чета Станиславу Некрасову! После ее пятнадцатиминутного допроса Глебов взопрел. Кроме того, он чувствовал себя так, будто на протяжении этих пятнадцати минут бился в железобетонную стенку. Марина выкладывала ему в принципе то же, что Стас Некрасов, но делала это так уверенно, что факты, которые в передаче Стаса приобретали
По завершении этого нелегкого визита Георгий Яковлевич взял себе на заметку две вещи. Во-первых, мыслительным и волевым центром проекта «Неотразимая внешность» выступает, безусловно, Марина Ковалева. Во-вторых, за фасадом реалити-шоу вполне может что-то скрываться. Чтобы это выяснить, мало взгляда с продюсерской стороны. Необходимо встретиться с рядовыми, точнее, богатыми и знаменитыми участницами шоу.
А кроме того — кровь из носу! — надо хоть из-под земли достать врача Марата Бабочкина!
Знал бы Глебов, что Ксения Великанова, говоря о пациентках, которые идут на пластическую операцию в надежде, что она преобразит их жизнь, отчасти имела в виду себя! С тем отличием, что ее никак нельзя было назвать психически неуравновешенной особой — скорее, чересчур уравновешенной. И еще — в результате операции жизнь ее действительно изменилась…
Начать с того, что изменение внешности стало первым труднореализуемым желанием в Ксениной жизни. В предшествующий период единственная, на старости лет рожденная дочь Михаила Олеговича Маврина получала все, что угодно, прежде чем успевала этого захотеть. Игрушки, книжки? В преизбытке. Заграничные поездки? Музейные сокровища Лондона, Парижа, Мадрида и Венеции помогали формированию чувства прекрасного. Живую лошадь? Ко дню двенадцатилетия. В иняз Ксения Маврина поступила не моргнув глазом, не успев перенапрячь над пособиями для абитуриентов свой молодой и гибкий ум.
В результате Ксении не хотелось ничего. С говорящими куклами и огромными плюшевыми зверьми она играла мало, скорее для того, чтобы удовлетворить родителей. Лошадь пришлось продать в спортивную секцию. Иностранные языки давались легко, и к этому своему таланту Ксения относилась пренебрежительно, как к чему-то подсобному. Переводы у нее получались неплохие; преподаватели хвалили стиль и спрашивали, не пробовала ли она писать. Ксения в течение длительного времени подумывала, не накатать ли ей роман о буднях обитателей Рублевского шоссе, но думала она так неторопливо, что дождалась, что эту тему перехватила Оксана Робски, а больше Ксении писать было не о чем. Да и вообще, литература — это не для нее. А что для нее? Чтобы заполнить пустоту, Ксения изредка пробовала на молодежных пати наркотики, но не подсела, каждый раз убеждаясь, что байки по поводу измененного состояния сознания здорово преувеличены: глюки так же скучны, как реал. А может быть, ее изнуренный скукой мозг не в силах выжать из себя даже интересных галлюцинаций…
Часами валяясь на постели или разглядывая себя в зеркале, Ксения размышляла на тему, что, если бы она родилась в бедной семье, у нее была бы сильная воля. Она усвоила бы с первого класса школы, что, если хочешь вырваться из нищеты и удержаться на приличном уровне, надо круглосуточно вкалывать. Вкалываешь — лопаешь шоколадки, перестанешь вкалывать — никакой шоколадки тебе не будет. А попробуй тут вкалывать, если шоколадки вокруг валяются, только руку протяни! Когда тошнит от них… Впрочем, от вкалывания тошнит тоже. А сильнее всего тошнит от самой себя.