Операция «Танненберг»
Шрифт:
Бурцев, отбросив в сторону бесполезный обломок меча, цапнул раненого за ногу, стащил вниз, бросил идущим следом – разберутся. Сам выскочил на площадку.
Наружу.
На самый верх башни.
Ветер в лицо. И запах дыма.
И ребристая пушка на массивной колоде, уставившаяся на густой лес неподалеку от замка. И десяток каменных ядер. Размером этак с голову. Если в шлеме.
И переносная железная корзина с тлеющими угольями.
И двое в шишаках и кольчугах – возле дымящейся корзины. Оба возятся
Еще одна пушка, что ли? Пушчонка. В миниатюре. Махонькая такая. Но тяжелая. Пугач какой-то! Короткий железный ствол в грубо вырубленном деревянном ложе.
Один стрелок придерживает и наводит. Другой – подносит зажженный фитиль к затравочному отверстию.
Ага… ружжо, типа… Для расчета из двух человек. Вроде арабской модфаа. Только стреляет не стрелами. Чем именно стреляет эта дура, думать не хотелось. Ибо дура была направлена точнехонько в грудь Бурцеву. И…
Пи-и-и…
Фитиль коснулся затравки.
Нет-с!
Порох не загорелся.
Отсырел?
Пока не загорелся…
А заряженный самопал все смотрит на Бурцева.
А в затравочное отверстие все тычется и тычется тлеющий фитилек. Судорожно дергаются, выплевывая беззвучные ругательства, стрелки.
Блин, ведь вспыхнет же! Хоть и отсырел порох, но…
– А-а-а! – Бурцев бросился вперед.
Пинком отбросил держателя «ружья».
Рывком вырвал железную трубку на деревянном полене у стрелка с фитилем.
Стрелок швырнул извивающуюся змею фитиля в лицо Бурцеву. Не попал. Отскочил. Подхватил секиру, приваленную к ядрам. Размахнулся.
Е-опс! Бурцев попятился. В руках-то ничего, кроме трофейного пугача.
Боевой топор мелькнул над головой. Бурцев прянул в сторону, увернулся, выставил вперед железку на деревяшке. Ткнул в кольчугу.
Бесполезно! Без штыка – дохлый номер.
Зато к месту вспомнились давние уроки рукопашного боя с автоматом Калашникова. Ствол пятнадцатого столетия, вообще-то, на «калаш» походил мало. Но вполне годился, чтобы…
Бурцев чуть присел, уходя от второго удара, и, резко развернувшись всем корпусом, нап-поддал. Под шлем. Прикладом… Той частью, где, по идее, должен быть приклад.
Никакого приклада там не было – не изобрели, видать, еще. Но корявая деревяха, служившая ложем для примитивного прародителя стрелкового оружия, оказалась все же достаточно тяжела, чтобы отбросить противника к каменным зубцам башни.
А уж кому скинуть оглушенного стрелка дальше, за зубцы, нашлось. Гаврила Алексич подсуетился. Схватил двумя руками – и вниз. Как бревно.
Так, а второй где? Который живой подставкой был?
Бурцев оглянулся. Ага, второго уже накалывал на трофейный меч Хабибулла. Все свои уже забрались на боевую площадку башни вслед за сарацином. И не только свои – ведьма Берта тоже здесь.
Впрочем, скоро наверх поднимутся и преследователи. Снизу,
Проклятье! Бурцев подхватил корзину с углями. Опрокинул. Высыпал вниз, в люк. На руки, на открытые лица, в раззявленные орущие рты и в смотровые щели шлемов.
Заметались искры. Закружилась, норовя запорошить глаза, зола.
Крики. Вопли. Аделаиду отпустили. Руки исчезли.
– Ядра! – заорал Бурцев. – Шары каменные! Катите сюда!
Поняли… Покатили. От пушке – к люку.
Десять ядер одно за другим с грохотом обрушились вниз. Застучали по ступенькам, сбивая всех и вся, раскалываясь по пути.
Вопли на винтовой лестнице стали громче.
«История повторяется», – мелькнуло в голове Бурцева. Причудливо и непредсказуемо, но повторяется. Когда-то в донжоне Взугжевежевского замка он швырялся немецкими гранатами, теперь, вот, скатывает вниз каменные ядра. Эх, а ведь гранаты были бы эффективнее! Гранаты? Гранаты… Гранаты!
Бурцев вскочил, озираясь. Там, где есть пушка, ядра, фитиль и огонь, должен иметься хотя бы небольшой запас пороха. Да вот же он! Запас! И не маленький! Просмоленный бочонок с пробкой в крышке!
Затычку – выдернуть! Поднять с пола и вставить в отверстие тлеющий еще фитиль от ружья-пугача, вновь впихнуть пробку на место, придавив запал.
Получилась бомба.
– А ну-ка, разойди-и-ись! – заорал Бурцев.
Вскинул бочонок на плечо, подбежал к люку.
Там, внизу, немцы, похоже, уже прочухались после углей и ядер. Снова лезли, будто гигантские жуки, скрежеща друг о друга панцирями.
Бурцев бросил бочонок. Захлопнул люк.
– Ложись!
Попадали все. И – взрыв. Крышка подпрыгнула, как шальная, кувыркнулась, разлетаясь в воздухе на доски и щепки. Снизу пыхнуло пламя, повалили клубы дыма.
В этот раз в башне даже не кричали. Только кто-то громко и надсадно кашлял.
Еще выиграно несколько… Минут? Секунд?
Потом снова – приступ. А швырять в нападающих больше нечего. Пушку-то не поднять. Да и не пролезет она в люк.
Возле тяжелого крепостного орудия уже стоял Освальд. Оглядывал с любопытством:
– Это что, модфаа такая?
Поляку ответила ведьма.
– Большая бомбарда. А то вон, – Берта кивнула на пугач-самопал, – …то – малая бомбарда. Ручная. Только теперь они нам уже ни к чему.
– А-а-а, – протянул Освальд.
Бурцев сплюнул. Нашел добжинец время расширять военные познания! А ведьмачка-то, видать, разбирается в оружии. Что ж, будем знать. Поговорим с мутанткой на эту тему, когда выберемся. Если выберемся.
Бурцев осторожно высунул голову меж каменных зубцов. Глянул вниз. Что творится в замке-то?