Операция "Трест". Советская разведка против русской эимиграции. 1921-1937 гг.
Шрифт:
Закрываю за нами дверь.
Я говорю моим друзьям одно слово: «Можно», — и сжимаю тонкостенный баллон в руке.
Секунду Дмитрий и Сергей возятся на полу над портфелями, спокойно и деловито снимая последние предохранители с гранат.
Распахиваю двери для отступления. Сергей размахивается и отскакивает за угол. Я отскакиваю вслед за ним. Бомба пропищала... и замолчала.
Еще секунда тишины, и вдруг страшный нечеловеческий крик:
— Аа-аа...Бомба...
Я,
Сбегаю по лестнице.
По всему дому несутся дикие крики, шуршание бегущих ног и писк, такой писк — как если бы тысячи крыс и мышей попали под гигантский пресс.
В вестибюле с дико вытаращенными глазами подбегает ко мне товарищ Брекс:
— Товарищ, что случилось ? Что случилось ? — еле выдавливает она из себя.
— Взорвалась адская машина, бегите в милицию и в ГПУ— живо!— кричу на нее командным голосом.
Она выбегает за дверь и дико вопит на Мойку:
— Милиция!!! Милиция-а-а!
Сергея уже нет в вестибюле. Я ерошу волосы на голове — для выскакивания на улицу в качестве пострадавшего коммуниста, кепка смята и положена в карман, пальто, плащ бросаю в клубе. Жду Диму. Второй баллон в руке наготове.
Секунда... вторая... третья...
Медленно сходит Дима. Рука —у немного окровавленного лба; лицо, однако, непроницаемо-спокойно. Не торопясь, он подходит к вешалке, снимает свой плащ и одевает его в рукава...
— Ты с ума сошел... скорее... живо!—кричу ему и кидаю баллон через его голову на лестницу.
Звон разбитого стекла и струйки зеленого дымка поднимаются выше и выше — это смерть.
Наконец мы на улице. Направо к Кирпичному — одинокие фигуры, налево от Невского бежит народ кучей, а впереди, в шагах 30—40 от нас, милиционеры — два, три, четыре, сейчас уже не скажу.
В эту минуту все плавало в каком-то тумане. Уже не говорил, а кричал мой внутренний голос:
— Иди навстречу прямо к ним!
Я побежал навстречу милиции, размахивая руками. Дима побежал за мной. Какой-то человек выскочил за нами из двери клуба — весь осыпанный штукатуркой, как мукой, обогнал нас и кричал впереди:
— Ууу-уууу!
— Что вы здесь смотрите? — закричал я на советскую милицию, — там кидают бомбы, масса раненых, бегите скорее. Кареты «скорой
Лица милиционеров бледны и испуганны, они бегом устремились впартклуб.
Мы с Димой смешиваемся с толпой, где быстрым шагом, где бегом устремляемся через Невский на Морскую к арке Главного штаба. На Невском я замечаю рукоятку маузера, вылезшего у меня на животе из прорезов между пуговицами на френче. Запихивая маузер поглубже, достаю из кармана кепку и набавляю шаг.
Из-под арки Главного штаба, как ангел-хранитель, выплывает извозчик. Хорошая, крепкая лошадка — редкое исключение. У Ваньки открытое, добродушное лицо.
— На Круговой вокзал!
— Два с полтиной положите ?
— Бери три, только поезжай скорее...
Дима пьян от радости, возбуждения и удачи. Он заговаривает с извозчиком:
— Ты, братец, не коммунист ?
— Нет, что вы, господин, из нашего брата таких мало, крест на шее носим...
— Молодец, ты, извозчик, хороший человек.
Потом Дима машет рукой проходящим по тротуару барышням и что-то кричит им... Довольно сбивчиво рассказывает он мне, что с ним случилось после взрыва бомбы:
— Понимаешь, когда я бросил бомбу, я смотрел в дверь — как она взорвется. Ну дверь сорвало и ударило мне по башке, вот и кровь на лбу. Когда я очухался и пошел к лестнице, как какой-то длинно-волосый с портфелем под мышкой танцевал передо мной. Я ему крикнул: «Что ты, трам-тара-рам, болтаешься под ногами», — потом выхватил парабеллум и выстрелил ему в пузо... Длинноволосый схватился обеими руками за зад и медленно сел на пол, а я пошел дальше и увидел тебя в вестибюле.
Дима помолчал немного и сказал:
— А Сережка-то, верно, влип. Он ведь не знает города и вряд ли доберется до вокзала. Вот бедняга.
Но вот и Левашов. Только вышли в дождливый теплый мрак, из-под которого тускло мелькали станционные фонари, слышим за своей спиной знакомый голос:
— Это вы, черти/ Что же вы, трам-тара-рам, сговорились бежать на Кирпичный, а сами...
—- Сережка/ — радостно закричал Дима.
Оказывается, Сергей сел в поезд уже на ходу. Во время его бегства случилась целая эпопея: когда кинутая им бомба не разорвалась, он выскочил на улицу и уже там услыхал взрыв. Добежав до Кирпичного переулка, он свернул в него, шла суматоха, народ бежал на взрыв, какой-то дворник свистел и гнался одно время за Сергеем, но он успел замешаться в толпе на Невском и вскочил в трамвай. За 40минут, оставшихся до поезда, он увидел, что ошибся трамваем, пересаживался на другие трамваи и наконец добрался до вокзала за полминуты до отхода поезда. Нечего было и думать брать билет. В поезде, во время контроля, с него потребовали штраф в размере двойной стоимости проезда. У бедного Сергея не хватило 50 копеек.