Операция «Турнир». Записки чернорабочего разведки
Шрифт:
Генерал же предложил компромисс:
— Вы забираете свою коллективку, точнее, я рву ее на ваших глазах, а я обещаю, что не позднее чем через полгода вы получите очередное звание, которое найдет вас в особых отделах флотов после окончания школы военных контрразведчиков.
Конечно, мы согласились. Конфликт был улажен.
В то время я жил в общежитии школы — Нина уехала в Москву к моим родителям. От недоедания у нее началась дистрофия, а советы грузинского врача есть больше овощей, фруктов и мяса были не для нас.
Нина пыталась
Трудности возникли с неожиданной стороны. В Грузии все руководящие должности занимают мужчины. Удел работающей замужней женщины — обязательное домогательство руководства.
Нина не приняла правила игры и вынуждена была уйти с работы. Подобное ожидало ее и в других местах.
Последние экзамены позади. Двенадцать человек подали рапорт с просьбой направить на работу в Особый отдел Северного флота. Среди них был и я.
… В школе появился человек в гражданском, что было нетипичным для учебного заведения, где слушатели, преподаватели и руководство ходили в военной форме. Прошел слух, что идет отбор в какое-то специальное подразделение органов госбезопасности.
Попал на беседу с человеком в гражданском и я. Он отличался неофициальной манерой общения, в нем не было ничего от армейского служаки, облеченного властью над подчиненными. Вежливо, мягко и, я бы сказал, участливо расспросил он меня об учебе, поинтересовался моим прошлым: юношеской спортивной школой, аэроклубом, предметами в военно-морском училище и профилем инженерных знаний.
— Как вы отнесетесь к предложению пойти на работу в Первое главное управление и заняться разведывательной работой?
Вопрос застал меня врасплох. Товарищи, что уже побеседовали с кадровиком от разведки, помалкивали. Да и не всем он делал такое предложение. Смущало меня и то обстоятельство, что было как-то несолидно в третий раз менять направление работы.
— А как же служба на Севере? Ведь на руках уже направление на работу в Особый отдел?
— Поезжайте и служите. Если решение о направлении вас на работу в разведку состоится, вас вызовут. Вы-то согласны?
— Конечно.
О внешней разведке КГБ в школе нам кое-что рассказывали, но в основном историко-описательного характера и немного о контактах ее с военной контрразведкой. Курс был ознакомительный, и длился он часа два. Видимо, больше и не следовало нам знать. И вот такое предложение. Я понимал: разведка — это, как в авиации, высший пилотаж. Я не ошибся в выборе. Но и в разведке был свой «высший пилотаж» — активные мероприятия, которыми мне пришлось заниматься не один год. Но об этом позже.
Северный флот
Дней через десять, после отъезда с Кавказа, мы с женой ступили на землю Кольского полуострова, где размещалась главная база северного флота — Североморск.
Город амфитеатром спускался
Большой кабинет начальника Особого отдела был уютен и по-деловому обжит. Огромная карта Кольского полуострова закрывала одну из стен целиком. Пока адмирал разговаривал по телефону, я на карте нашел Мотовский залив с поселком Титовка. Здесь, во время моей стажировки на крейсере, мы стояли «по атомному рассредоточению». Однажды мы, группа курсантов, подошли к берегу, прозванному в годы войны «Долиной смерти», — такие здесь были упорные сражения между нашей морской пехотой и немецкими егерями.
На берегу увидели следы войны: окопы, колючая проволока, блиндажи, разбитые орудия и много гильз от снарядов и патронов. Нас предупредили: ходить можно только по тропинкам — кругом еще были минные поля. Один из моих товарищей пренебрег опасностью. Взрывом ему оторвало часть ступни. Он не погиб только потому, что от времени взрывчатка мины испортилась и потеряла свою силу.
Адмирал Усатов Михаил Андреевич имел опыт боевых действий и на Севере, и на Тихом океане. Именно он готовил дерзкие операции по захвату города-порта Лиинахамари, базы немцев в Норвегии. Старший лейтенант Леонов получил за нее звание Героя Советского Союза, повторил ее на Дальнем Востоке и был удостоен второй Золотой Звезды. Я знал, что Леонов, теперь капитан второго ранга, работает в этом же особом отделе.
— Ты ведь знаком с авиацией? — спросил Усатов.
— Да, только не с военной. Два года в аэроклубе под Москвой. Летал на «УТ-2», «ПО-2» и «ЯК-18». Прыгал с парашютом. Пилот четвертого класса…
— Вот и прекрасно, — воскликнул адмирал, — тебе и все карты в руки: будешь работать в Особом отделе истребительной авиадивизии, на Малом аэродроме. Это, брат, знаменитая Сафоновская дивизия.
Мы поселились в одной из комнат финского домика. Целый поселок таких одноэтажных строений стоял вокруг штаба авиадивизии, который находился в трех километрах от трассы Мурманск — Североморск.
В отделе работало четыре оперативника: начальник подполковник Жевтоухов, старший оперработник, который еще в войну служил в «СМЕРШ», молодой сотрудник и я. Была еще секретарша-машинистка со стажем работы во фронтовой контрразведке и команда из десяти матросов, живших в землянке на склоне оврага.
Моим заботам передавался авиационный полк — два десятка реактивных истребителей, летчики, авиамеханики, специалисты по вооружению и радиотехнике. Я должен был контролировать работу автобатальона, кислородной станции и караульной роты. Кроме того, в мое ведение поступал полигон, на котором летчики проводили учебные стрельбы по наземным целям.