Операция «Вариант» (Как закрывается «Ящик Пандоры»)
Шрифт:
– Разрешите вопрос, товарищ полковник? – смущенно обратился Рязанцев.
– Слушаю вас, капитан.
– Какова конечная цель этой подготовки и характер операция, в которой нам предстоит участвовать?
– Хороший вопрос, как говорят наши главные противники – американцы. В сентябре следующего года на Государственном испытательном атомном полигоне под Семипалатинском в рамках международных договоренностей пройдут совместные советско-американские испытания. Для проведения операции по обеспечению безопасности данного мероприятия создается специальная группа,
– Кому экзамен будем сдавать и почему он государственный? – продолжал любопытствовать не в меру раздухарившийся Рязанцев.
– Стоп! – строго сказал Соболев. – Сразу и навсегда запомните, каждый должен знать только то, что ему необходимо для выполнения своего задания. Позволю себе маленькое отступление. Еще в Экклезиасте говорилось – познание умножает скорбь. И это точно про нашу работу. В то же время принято считать, что любопытство – главная черта разведчика, но я полагаю, и контрразведчика тоже. Причем, не жажда копания в чужом белье, а именно любопытство исследователя делает оперработника настоящим контрразведчиком. В этих, казалось бы, явных противоречиях и кроется смысл нашей работы. Постарайтесь его постичь.
– Не знаю сможем ли мы оправдать надежды, которые на нас возлагает руководство? – озабоченно произнес Рязанцев.
– Должны! – твердо сказал Соболев. – И поймите еще одну очень важную вещь. Учиться надо всю жизнь. Несмотря на вал текущей работы и домашние заботы. Всегда находите время для того, чтобы совершенствовать свои знания, шлифовать свой человеческий потенциал. Только тогда будете расти как личность и как профессионал. Сейчас вам будет трудно, но у вас есть прекрасная возможность сосредоточиться только на получении новых, неведомых вам знаний. Ловите момент. Если выдержите, сможете себя преодолеть и заставить работать на износ, будет из вас толк. Сами потом заметите, что стали намного грамотнее и профессиональнее. Так что дерзайте. Можете идти.
– Есть, – на этот раз четко и дружно ответили стажеры и почти строевым шагом двинулись на выход.
– Подполковник Степной задержитесь на минуту, – обратился к заму Соболев и добавил для стажеров, – А вы, товарищи офицеры подождите товарища подполковника возле его кабинета.
Подождав пока, стажеры выйдут. Соболев обратился к Степному:
– Теперь Юра быстро готовь чистовые варианты плана стажировки. Ребят зашифруешь, Рязанцева как «Альфу», Тоболина, как «Омегу».
– Зачем?
– Для прикрытия. В документах, когда их сообщения будут читать в контрразведке и особенно в военной контрразведке не должны знать, что речь идет об оперативниках, пусть думают, что это наши агенты.
– Не очень понятно, но…
– Потом, Юра, тебя люди в коридоре ждут.
– Как впечатление? – не выдержал Степной.
– Нормально. Думаю, именно таких парней как этот Рязанцев, нам катастрофически не хватает. Мы все боимся
– Ты поосторожней в выражениях Андрей.
– Хорошо. И еще… Надо чтобы весь цикл обучения наших аналитиков был направлен на умение действовать самостоятельно, как будто им предстоит работать в тылу врага.
– Ну, ты хватил Андрей Иванович, – возмутился зам, но полковник его уже не слушал.
– Пока ты будешь заниматься доводкой плана обучения, стажеры пусть заполнят все необходимые анкеты. Поручи своему особо доверенному кадровику протестировать их. В плане предусмотри весь проверочный комплекс: наружное наблюдение, «прослушка» телефонов, «подстава» агентов, провокация…
– Андрей Иванович, – с укоризной перебил Степной, – в рабочем варианте все это учтено.
– Молодец, не забудь, чтобы с ними поработали психологи. Передашь план я быстро согласую с генералом. Но ты не жди, сейчас же направляй их на обработку к кадровикам, далее по твоему плану. Завтра в 14.00 жду их на вводную лекцию.
– Все ясно, – заверил Степной, – только почему «Альфа» и «Омега», а не к примеру «Кирилл» и «Мефодий»?
– Это первая и последняя буквы греческого алфавита. В откровении от Иоанна Богослова сказано: «Аз есьм Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний».
– Что-то мудрено больно, попроще нельзя?
– Попроще? Эти два парня наша главная с тобой надежда в этом практически безнадежном деле. На сегодня и на ближайшие девять месяцев – это наше все, – думая уже о чем-то другом ответил Соболев.
– Понятно, – проникся состоянием начальника Степной и вышел из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь.
Рязанцев, как старший по званию заговорил первым, как только они с Тоболиным вышли из кабинета полковника:
– Ты из центрального аппарата?
– Да, я аналитик из экономической контрразведки и меня зовут Олег.
– Очень приятно, – протянул руку Рязанцев. – А я Максим, можно просто Макс, опер из Семипалатинска. Тоже в «шестерке» работаю. Меня ночью подняли и в аэропорт повезли, а там на рейсовый ИЛ-86 посадили. Начальник отдела до самого трапа провожал и напутствовал так, что я думал, меня за границу на парашюте забросят.
– О, да к вам аэробус летает? – искренне удивился Тоболин.
– Много военных и ученых со всего Союза на нашем ядерном полигоне работает, вот и запустили недавно. Ты не знаешь, что за стажировка нам предстоит?
– Нет, меня тоже в воскресенье начальник отделения вызвал на работу и озвучил устный приказ об откомандировании в распоряжение подполковника Степного, причем причины не называл. Я за все эти дни голову сломал зачем я понадобился вышестоящему начальству.
– Не густо… Все покрыто мраком тайны, – подытожил Рязанцев, – Думаю, все равно дальше Северного полюса не пошлют. Кстати, меня уже один раз в разведку готовили.
– И что не прошел?
– Нет, у меня язык плохой.
– Английский?