Операция «Вирус»
Шрифт:
Отвлечемся от невеселых мыслей о судьбах НФ и еще немного поговорим о том, чем она отличается от смежных направлений фантастики.
Одной из самых распространенных тем как НФ, так и ее разновидностей, которые мы относим к антуражной фантастике, является освоение космического пространства. Даже сейчас, невзирая на засилье откровенно эскапистских направлений в фантастической литературе, таких как фэнтези и альтернативная история (о причинах, по которым мы не относим «альтернативку» к НФ, было сказано выше), интерес к Космосу в среде любителей фантастики довольно высок. И вполне понятно — почему.
В фантастической литературе Космос «осваивается» двумя направлениями: собственно НФ и так называемой космической оперой (под последней мы также подразумеваем фантастический боевик и реваншистскую, или имперскую, космическую фантастику). Нередко приходится слышать, что между ними нет принципиальной разницы; что космоопера лишь ухудшенный вариант космической НФ. Мы рискнем предположить, что это не так. И космоопера может быть написана на достойном литературно-художественном уровне, и космическая НФ может оказаться образчиком дурного вкуса в литературе. Так в чем же дело? Да, собственно, все в том же — в принципиальном несовпадении авторских задач.
Для авторов космической НФ важно представить читателю условия космического перелета или исследования иных миров максимально достоверно, оставаясь, по возможности, в пределах принятой в момент написания текста научной парадигмы. Авторы космооперы не связаны такими ограничениями. И не потому что создатели либретто для межпланетных шоу не осведомлены о современных им научных представлениях, а потому что в их задачу не входит популяризация научно-технических знаний, испытание космогонических доктрин на прочность и даже научно обоснованное конструирование новых миров. Их задача заключается в создании остросюжетного, динамичного развлекательного действа в космическо-футуристическом антураже. И между прочим, не такая уж простая задача. По-настоящему великие в своем роде космические оперы по пальцам можно пересчитать. Дабы не оставаться голословными, сравним два широко известных произведения двух заслуженно популярных писателей. И сравнивать мы будем не литературно-художественный уровень, не эрудированность авторов в тех или иных областях знания, а те выразительные средства и литературные приемы, которые они использовали при создании своих произведений. И коль уж речь зашла о космической фантастике, то посмотрим, какими представлялись этим писателям межпланетные перелеты будущего.
«Они косо поднимались над зелеными джунглями Титании. Свист рассекаемого воздуха вскоре умолк. Крейсер вышел в пространство. Огромная масса туманно-зеленого Урана была слева от них. Меньше чем в миллионе миль от них плыл тускло-алый шар Громовой Луны. Корабль направился прямо к ней… Далеко внизу он различил красный отсвет. Это был Пламенный Океан. И направил корабль прямо к нему. Визг и вой рассекаемой атмосферы буквально резал нервы…»
Весьма эмоциональное описание, не правда ли? И взято оно из великолепной повести «Сокровище Громовой Луны», принадлежащей перу признанного короля космической оперы Эдмонда Гамильтона.
«Эти цифры с точностью до минуты совпадали с предварительными расчетами; пролет по касательной мимо Юпитера был выполнен с безупречной точностью. Словно шар на некоем космическом бильярде, «Дискавери» отразился от движущегося гравитационного поля Юпитера и приобрел от этого столкновения новую энергию. Не израсходовав ни одного грамма топлива, он увеличил скорость почти на десять тысяч километров в час…»
А это уже цитата из знаменитого романа Артура Кларка «Космическая одиссея 2001 года». Градус эмоциональности заметно ниже, зато гораздо выше градус достоверности. Опять же совершенно безотносительно к литературно-художественному уровню легко видеть, что Кларк описывает космический перелет как сугубо научно-технический процесс, где все
И еще небольшие цитаты из «Сокровища»:
«Душа его пела вместе с циклотронами. Он был пьян от счастья. Ощущение рычага в руках было для него как вино, а сверкающие звезды в пространстве — как манящие маяки, а старый «Метеор» был волшебным кораблем, способным достичь самых дальних пустынь Бесконечности…»
и «Одиссеи:
«Корабль, казалось, висел в бездне крохотной замысловатой игрушкой, инертной и недвижной. Он летел быстрее всех небесных тел Солнечной системы, далеко опережая по скорости все планеты, но ничто не выдавало этого стремительного движения…»
Задача Гамильтона — создать ощущение головокружительного действия, ввергнуть читателя в череду событий, сменяющихся (как порой пишут в аннотациях) с калейдоскопической быстротой. Не напрасно автор называет «Метеор» волшебным кораблем! Он именно волшебный, ибо способен за несколько часов покрыть два с половиной миллиарда километров между Землей и Ураном, стремительно перелететь с Титании на Оберон, а потом с Оберона на Землю. И эта сумасшедшая скорость совершенно не отражается на здоровье экипажа. Правда, перегрузка убивает одного из астронавтов — глубокого старика, зато остальным она не приносит особых неудобств.
В отличие от своего коллеги Кларк не считает придуманный им корабль волшебным. «Дискавери» движется быстрее всех тел Солнечной системы, но в сравнении с космическими расстояниями скорость его ничтожна. И дело опять не в том, что Кларк более эрудирован, нежели Гамильтон, а в том, что перед автором «Одиссеи» стоит задача прямо противоположная задаче автора «Сокровища». Кларк всячески подчеркивает, что Космос огромен, что созданные человеком корабли не могут двигаться быстрее, чем это позволяют физические законы и хрупкость человеческих организмов. Иными словами, автор «Космической одиссеи» остается реалистом, разумеется, в рамках сделанного им фантастического допущения.
Это вынужденно беглое сопоставление двух произведений, являющихся в своем роде образцовыми, позволяет нам сделать вывод, что писатели, позиционирующие себя как научных фантастов, стремятся к максимальной реалистичности и научной достоверности своих описаний. В то время как авторы космоопер, включая фантастические боевики и реваншистские «гермошлемозакидательские» агитки, намеренно жертвуют достоверностью, а порой и элементарной наукообразностью ради сохранения темпа повествования, сюжетной динамики и воздействия непосредственно на читательские эмоции.
И еще один очень важный вывод. Даже по приведенным фрагментам видно, что в литературно-художественном отношении космическая опера Э. Гамильтона не уступает научно-фантастическому роману А. Кларка и при этом на порядок менее достоверна с точки зрения элементарной школьной физики. Но чтобы какое-либо литературное произведение можно было считать художественной литературой, оно должно основываться на системе образов, и только. Высокая степень достоверности здесь не является непременным условием, степень достоверности может быть минимальной. Для НФ же одинаково важны и система образов, и достоверность. То есть можно постулировать, что собственно художественные достоинства не являются некой абсолютной ценностью, позволяющей либо признать произведение фантастической литературы безусловным шедевром, либо отнести его к ловким ремесленническим поделкам. А значит, соотносимость с общелитературными канонами не может быть основным критерием оценки научно-фантастического произведения.