Операция «Вурдалак»
Шрифт:
В лаборатории стоял полумрак. Призрачный свет дежурной лампы отражался от многочисленных колб, пробирок и трубочек, а затем, преломившись в сосудах с зеленоватыми, красными и фиолетовыми жидкостями, переливался всеми цветами радуги.
В углу помещения за лабораторным столом сидел человек в белом халате. Его голова безжизненно упала на грудь, руки повисли вдоль тела, на полу лежала выскользнувшая из пальцев авторучка. Человек выглядел совершенно неподвижным, и невозможно было определить,
Внезапно тишину нарушил глухой бой настенных часов. Человек вздрогнул и медленно поднял голову. Некоторое время он мрачно созерцал стеклянные сосуды и безразлично следил усталым взглядом за перемещениями в прозрачной жидкости красно-коричневых червеобразных тел. Затем тяжело встал со стула и отрешенно посмотрел по сторонам. Он был выше среднего роста, но сейчас, сгорбившись под невидимой тяжестью, казался намного ниже. Медленно ступая, словно каждый шаг приносил ему мучительную боль, человек подошел к сейфу, достал маленький пузырек и вылил его содержимое в мензурку.
Казалось, все это он делал автоматически, не отдавая отчета в своих действиях и не сознавая их последствий. Взял мензурку в правую руку, посмотрел на часы, поднес их к уху, послушал мирное тиканье, еще раз взглянул на стрелки и опустил руку, медленно, ссутулившись, как дряхлый старик, пересек помещение и вошел в следующий лабораторный отсек. Там стояли большие аквариумы из толстого стекла. Человек двинулся вдоль них, останавливаясь напротив каждого и подолгу рассматривая обитателей аквариумов, словно прощаясь с ними. Те как будто чувствовали это и подползали к самому стеклу.
– Франкенштейн, – почти ласково произнес мужчина, обращаясь к гигантскому черному пауку.
Паук-мутант задвигал челюстями и устремил на человека бездонные черные глаза. А тот уже подходил к следующему обитателю лаборатории.
– Маруся…
Жуткого вида кошка, у которой кошачьего осталась разве что полосатая шкурка, испуганно блеснула желтыми глазами и поджала маленький, скрученный, как у поросенка, хвостик.
Человек пошел дальше, обходя своих необычных подопечных. Все они были его детищами – жертвами генной инженерии, оружия будущего.
Профессор-биохимик Анатолий Сергеевич Никифоров с первых же дней своей научной карьеры, еще будучи аспирантом, стал рабом идеи – создания новой расы сверхлюдей. Работая над генетическим анализом различных хромосом, Никифоров за долгие годы сумел точно локализовать и идентифицировать большинство из них. На основе этого уже можно было программировать будущих мутантов, изменять признаки целых народов или просто уничтожать их, не беспокоясь о собственной жизни, ибо этническое оружие изначально было рассчитано на истребление только одной или нескольких, заранее определенных этносов.
Надо отметить, что и за рубежом, и в СССР Никифоров не был пионером в этой области, он лишь принял эстафетную палочку. Особый интерес к этой проблеме советская наука стала
Изыскания первых советских генетиков не пропали даром и во многом пригодились во время Отечественной войны. Например, знаменитый профессор С. Юдин изобрел технологию переливания раненым трупной крови. Конечно, тогда это спасло жизнь многим людям, но кто мог предвидеть те жуткие последствия «добавок», которые через несколько поколений начали проявляться в потомках…
Очередной всплеск интереса к генной инженерии пришелся на семидесятые годы. Вдохновленный новыми идеями, тогда еще молодой, энергичный и амбициозный Анатолий Никифоров возглавил маленькую лабораторию, разросшуюся затем в мощный институт.
Поначалу, одурманенный своими успехами, обрушившимися на него благами и привилегиями, он особо не задавался вопросом: к чему в итоге могут привести его исследования. Он уверился в том, что его новейшее оружие станет всего лишь еще одним сдерживающим фактором агрессии Запада против социализма и никогда не будет применено по прямому назначению.
Впервые Анатолий задумался над этим вопросом два года назад, когда узнал об опытах, которые спецслужбы проводили с его оружием в Африке и Южной Америке. Но прозрение пришло совсем недавно. И, учитывая предшествующие и сопутствующие обстоятельства, Никифоров не был рад этому.
Пройдя по отсеку с подопытными животными, профессор вернулся в лабораторию и встал в центре помещения. Мензурку он все это время крепко сжимал в правой руке. Еще раз взглянув на часы, Анатолий Сергеевич поднес ее к губам и…
Дверь в лабораторию открылась, и на пороге появился высокий статный мужчина в рабочем комбинезоне. Вошедший властно и спокойно посмотрел в глаза профессору и вплотную подошел к нему.
– Это не выход, – уверенно сказал он. – Поставь на стол.
– Стас, – промямлил Никифоров, – зачем ты пришел?
– Чтобы ты не наделал глупостей. Так себя не очищают. Скорее, наоборот.
– А ты знаешь, как? – недоверчиво спросил профессор, ставя мензурку на край стола.
– Да. Но об этом мы поговорим чуть позже. А сейчас, Толя, пойдем домой.
При упоминании о доме профессор вздрогнул и, словно придя в себя, вдруг взъерепенился.
– Ты думаешь, я свихнулся? – вскрикнул он. – Я в здравом уме и обдуманно собираюсь сделать этот шаг.
– Да, конечно, но ты не учел, что ты не один, – все также спокойно и уверенно перебил его Стас – Подумай о людях, умерших от твоих препаратов, и о тех, кто еще может умереть, если мы не остановим этих фанатиков.