Операция «Вурдалак»
Шрифт:
Тем временем Дмитрий объяснил переводчице, что государственные интересы требуют, чтобы он, майор КГБ, срочно переоделся в одежду какого-нибудь иностранца и под их же прикрытием вышел из автобуса по прибытии на место. Испуганная женщина смотрела то на майора, то на оба его удостоверения, то на ничего не понимавших туристов. Наконец она перевела им слова Зотова, и те радостно загалдели, предлагая свою помощь. Такое они могли увидеть только в кино. Идея с переодеванием им пришлась по душе, во всяком случае, теперь будет что рассказать на родине.
Когда Дмитрий переоделся, переводчица
Подъехав к гостинице, французы, как настоящие конспираторы, закрыли своими телами Дмитрия и, бурно жестикулируя и галдя, единой толпой направились к выходу. В это время из отеля как раз выходила группа не то англичан, не то американцев, и Зотов незаметно перешел в их ряды. Французы как ни в чем не бывало пошли дальше, пропев на прощание что-то похожее на «Марсельезу», и исчезли за стеклянными дверями под неусыпным оком товарищей из Комитета. Несколько гэбэшников уже обшаривали автобус.
Новые англоязычные друзья, как и переводчица, не заметили неожиданного пополнения, и огромный двухэтажный автобус, не торопясь, тронулся с места, взяв курс на пристань. Туристам предстояла увлекательная экскурсия по Москве-реке.
Когда автобус подкатил к причалу, Зотов незаметно отстал от группы и тормознул проезжавшее мимо такси.
— «Метрополь», — произнес он на ломаном русском.
Французы, спасшие майора от братьев-чекистов, проживали в «Национале». Комитетчики там сейчас землю рыли, поэтому Зотов благоразумно решил выйти из машины на некотором удалении, но в людном месте, недалеко от метро, и в тоже время не вызывая подозрения у водителя такси.
В гостиницу Дмитрий не пошел. Он проскочил в соседний двор, в каком-то грязном парадном переоделся в свою одежду, предварительно вывернув наизнанку «двойные» штаны и куртку, и приклеил припасенные для такого случая маленькие усики. Он надел было темные очки, подаренные французом, но, подумав, снял их. В очках и с усами он походил на шпиона из дешевого фильма. Импортную одежду Зотов бросил в бачок для пищевых отходов. Еще раз внимательно осмотрев себя, он с беспечным видом вышел на улицу. Теперь оставалось пробиться на конспиративную квартиру Корнеева.
Эту хату Валентин, используя свои личные связи, получил два года назад, и, кроме него и его личного агента, о ее существовании никто не знал. Теперь она стала последним надежным убежищем для Дмитрия и Лены.
Квартира была выбрана удачно, находилась на первом этаже и была угловой. Кроме того, на этаже других соседей не было: все оставшееся пространство занимал универмаг. Поэтому никто из жильцов дома не знал, кто и когда приходит в квартиру, а также кто ее хозяин.
Валентин уже был на месте. Он улыбнулся другу, и они молча обнялись.
24
После того как Зотов и Бережная исчезли, оперативники взломали дверь в квартиру Зотова и устроили обыск. Через полчаса старший группы докладывал шефу, что, судя по наличию в доме множительной техники, майор мог сделать несколько копий магнито — и фотопленки.
Пока оперативники рылись в квартире, а Зотов прохлаждался
Дожидаясь автобуса, Лена заметила двух типов, старательно смотревих в противоположную от нее сторону, в то время как все остальные мужчины на остановке кто украдкой, кто открыто любовались ею. Она побежала к троллейбусу. Оперативники последовали за ней.
В троллейбусе Лена попыталась придумать, что делать дальше. «Топтуны» поняли, что засветились и теперь она вряд ли добровольно выведет их на конспиративную квартиру. Как только она вышла из троллейбуса и попыталась спуститься в метро, оперативники нагнали ее, вежливо и уверенно взяли под локти и предложили сесть в машину.
Капитан Махов с трудом открыл глаза и обвел взглядом белый потолок и стены:
— Где я? В больнице?
Он узнал эти стены, потолок, лампочки. Кроме него в палате лежали еще девять человек. Он узнал и ребят. Единственное, что он не мог вспомнить, — как оказался тут и сколько времени здесь находится.
А лежал он в окружном госпитале уже две недели и поначалу помнил все, что с ним произошло…
Он вылетел в Кабул в конце июля. Подмена прошла успешно, и Садальский принял капитана КГБ за связного Саблина. Махов устроился замом товароведа на складе. Через три недели он и Садальский готовились принять груз. Капитан не знал, что это, но по тому, как нервничал Сан Саныч, понял, что груз не простой.
Ящики прибыли под обычным воинским конвоем. Когда разгрузка закончилась и на складе остался лишь штатный наряд охраны, на территорию ворвались несколько «бэтээров» спецназа. После непродолжительного боя караульные, грузчики, технические работники и Сан Саныч были убиты. Махову оторвало обе ноги и взрывной волной отбросило в сторону, завалив пустыми коробками. Он видел, как спецназовцы выгрузили из подъехавших фургонов убитых душманов и разбросали их по территории базы. Глаза вояк были пустыми и красными, как у наркоманов. Их явно накачали какой-то гадостью.
От сильного кровотечения Махов потерял сознание, и подъехавшие санитары уже положили его в ряд с покойниками. Но капитан застонал, и его перетащили в «скорую помощь».
Очнулся он через несколько дней. Он то бредил, то возвращался к действительности и просил связать его с КГБ. Но никого, кроме врачей, к нему не впускали. Три раза в день ему кололи какую-то гадость, и постепенно воспоминания перестали мучить капитана. Рядом с ним лежал такой же равнодушный к жизни старший лейтенант Долгов с пулевым ранением в плечо. Он тоже ничего не помнил, и не хотел ничего помнить. Это была палата беспамятных. Пациентов свозили сюда со всех концов Афганистана. Объединяло ребят одно: каждый из них знал что-то такое, чего не должен был знать, или увидел то, чего не должен был видеть.