Операция «Вурдалак»
Шрифт:
Оскорбленное мужское самолюбие окончательно добило профессора, и он уже собрался наложить на себя руки, но тут вмешался его приятель — Стас Богомолов.
Подружились они три года назад, когда профессор строил эту дачу. Богомолов работал в институте электриком, и Анатолий Сергеевич предложил ему подхалтурить: сделать в доме электропроводку. У них оказались общие интересы.
Постепенно профессорская дача стала местом отдыха двух семей. Рыбалка, грибы и ягоды, зимой лыжи — все вместе и всегда очень дружно и весело. Жена Богомолова была женщиной хоть и простоватой, но компанейской и тоже быстро сошлась с супругой Никифорова.
Никифоров подошел к бару и налил себе рюмку спирта. В институте стояли целые канистры этого зелья, сам профессор редко употреблял его, но сегодня настроение было совсем ни к черту.
После несостоявшегося самоубийства у профессора изменились жизненные приоритеты. Все, что до этого казалось важным и незыблемым, потеряло смысл, а па первый план вышли такие общечеловеческие понятия, как любовь и дружба. Переосмыслил он и саму человеческую жизнь, ее самодостаточность и неповторимость. Теперь профессор хотел только одного — наконец-то исполнить свой истинный долг перед людьми, может быть, свой последний долг.
Богомолов был полностью согласен с профессором и предложил ему выход из сложившейся тупиковой ситуации. Теперь Никифорову необходимо было решить: либо принять предложение друга, либо пойти своим путем. Но, опять-таки, каким путем? В итоге же все возвращалось к одному — к варианту Богомолова.
Еще год назад от одних только мыслей об этом, от одних только намеков со стороны профессор опрометью бросился бы к особисту. Но, как оказалось, все меняется, и взгляды тоже. То, что тогда считалось предательством, теперь было долгом перед людьми, и наоборот…
Затрещал телефон, отрывая Анатолия Сергеевича от мрачных мыслей. Звонил Стас.
— Привет, старик. Как ты? Сегодня не смог тебя увидеть — послали на объект.
— Нормально, спасибо.
— Как насчет завтра, не отменяется?
— Нет, нет, я жду вас.
— Вера не приедет: у нее сменщица заболела и просила подменить. Так что будем только мы вдвоем.
— Понял. Жду тебя.
Никифоров положил трубку. Почему-то он так и думал, что Стае должен приехать один. Значит, он что-то выяснил по поводу их общего вопроса, и завтра предстоит важный разговор.
Уже в семидесятые годы электронная разведка была весьма эффективна. Космические спутники, самолеты-разведчики, станции подслушивания позволяли как советскому, так и американскому правительству в любую минуту получать информацию о малейших передвижениях потенциального противника.
Группа Самойлова входила в эту сложную систему, а точнее, на законных основаниях пользовалась ее благами. Только что радист получил шифровку, в которой сообщалось о высадке в данном квадрате довольно крупного для диверсионной группы контингента.. Кому принадлежало воинское подразделение, пока выяснить не удалось, но, судя по направлению их движения, можно было предположить: эти ребята либо также охотились за «ЭОР-2», либо их послали в помощь морским пехотинцам, которых в данный момент преследовал русский спецназ.
Оперативная обстановка складывалась не лучшим образом. Группа Самойлова оказалась меж двух огней, а потому необходимо было как можно быстрее разделаться с морпехом.
Все та же рация сообщила, что американцев заметили в десяти километрах от спецназа. Они явно торопились, но впереди была черная африканская ночь. Проводник сказал, что морпех, скорее всего,
До начала операции оставалось чуть больше часа. Обсудив план нападения, отряд Самойлова разделился на две группы и вошел в заросли бамбука, окружающего поселок. Второй группе надлежало зайти с тыла, поэтому их повел проводник. В авангарде первой группы шел капитан Елин.
Темнота опустилась быстро и незаметно. Если бы не яркая луна, висевшая почти в зените, не видно было бы и кончика собственного носа. С наступлением темноты на людей обрушились и неприятные, щекочущие нервы ночные звуки. Они заставляли непроизвольно вздрагивать, останавливаться и мучительно прислушиваться к темноте.
Неожиданно впереди раздался легкий щелчок и последовавший за ним глухой стон Едина. Идущий за ним капитан Кириллов увидел, как из шеи товарища, около позвоночника, вышел наружу остро заточенный конец бамбука. Елин на чем-то повис, обмяк, из его горла хлынула кровь, и капитан начал захлебываться. Серебристый свет луны упал на спину капитана, и подоспевшие к нему офицеры увидели торчащие в нескольких местах острые бамбуковые ветки. Ловушка сработала, но ее изготовили не аборигены. Такие «игрушки» делали во Вьетнаме вьетконговцы, а значит, эта ловушка была делом рук спецгруппы морских пехотинцев.
Хантеру не спалось. Натренированное многими войнами чутье предвещало приближение смерти. В такие моменты он чисто физически ощущал легкий холодок на коже и уже заранее был готов вступить в яростную схватку за собственную жизнь.
Сержант тихо встал и осторожно подошел к перекосившимся дверям глиняной хижины. Поселок не был африканским: здесь, у холмов, когда-то жили белые старатели. Что они тут искали, Хантер понятия не имел. Но поселок покинули внезапно и быстро, о чем говорило брошенное оборудование, запасы провизии и медикаменты.
Отбитые у партизан три небольших, размером с дипломат, металлических контейнера, за которые командование обещало заплатить бешеные деньги, находились в соседней хижине. Днем с партизанами особых проблем не возникло: перерезали, словно котят, хотя среди подавляющего большинства худосочных аборигенов попадались и мускулистые ребята. Но еще вчера вечером по спутниковой связи сообщили, что в квадрате «4» на небольшой высоте замечен военно-транспортный самолет без опознавательных знаков. Сделав круг, самолет ушел, что позволяло предположить выброску группы. А сегодня связь прервалась: эфир был просто непробиваемым, что также наводило на определенные мысли.
О том, что контейнерами очень интересуются русские, Хантер узнал от командира. А с русскими ребятами сержант уже сталкивался, и не раз. Эти встречи оставили не очень приятные воспоминания. И большой шрам на груди.
Где-то вдалеке послышалось противное тявканье гиены. Ей отозвалась ночная птица, на другом конце поселка дьявольски захихикала еще одна. Хантер внимательно прислушивался к каждому звуку, к малейшему шороху.
Бамбуковые заросли не нравились сержанту. Они были достаточно разреженными, чтобы не препятствовать продвижению врага, и достаточно густыми, чтобы незаметно подойти к поселку почти вплотную. Правда, ребята Хантера вечером постарались расставить как можно больше сигнальных и боевых ловушек, но пока что-то не слышно, чтобы в них кто-то угодил.