Операция «Выход»
Шрифт:
О'кей, Люк, думай.Он думает. Наверное, к этому надо как-то приноровиться. Он решает идти только вверх. Может, лучше проявить упорство и не менять направления. У следующей таблички «Лифты», усомнившись в своей стратегии, он едва не поворачивает назад, так как знает, что вновь окажется в том же самом жутком тупике. Но вместо этого он идет по стрелке, и вот она Джули, стоит, улыбается.
– Ты куда утопал? – спрашивает она.
Он подбегает к ней и заключает в объятия.
– О господи, – говорит он. – Это было
Пока Джули ведет его к номеру, Люк способен вымолвить только слова лабиринт, потерялся, кольцои Эшер.Вряд ли она понимает, что с ним произошло, но может быть, она просто никогда не делала подобной ошибки, никогда не терялась в таких странных сооружениях. На карточке-ключе, который она держит в руке, написан номер – очевидно, его Люк и должен был набрать в лифте. Если бы у него была карточка-ключ, он бы догадался.
В номере Джули задергивает шторы и завешивает окна одеялом.
– Может, снимешь шлем? – предлагает она.
Пока Люк его снимает, она возится с разными предметами в комнате и раскладывает нечто, что сперва не похоже на кровать, а потом вдруг в нее превращается. Должно быть, это и есть «выдвижной диван». Люк ложится на него, сняв скафандр. Джули стаскивает кроссовки и садится, скрестив ноги, на большую двуспальную кровать.
– Бедняжка ты, бедняжка, – говорит она. – А что, собственно, произошло?
Люк рассказывает.
– О боже, прости, пожалуйста, – смеется Джули. – Я знаю, что это не смешно.
После чего объясняет ему, как устроены гостиницы, и почему все этажи одинаковые, и что Люк каждый раз оказывался в другом месте, пусть ему и казалось, что это не так.
– Если опять заблудишься, я всегда буду ждать тебя на нулевом этаже. О'кей?
– О'кей.
– Это будет наш план на экстренный случай.
– О'кей. – Люк все равно беспокоится.
– Больше такого не случится, Люк, честно.
– Я чувствую себя идиотом, – говорит он. – Я чуть не помер со страху.
– Я бы тоже напугалась, – кивает Джули, – если бы не знала, как устроены гостиницы.
Люк смотрит в пол.
– Я хочу поправиться. Я так хочу поправиться.
Он знает, что голос его дрожит, будто он сейчас расплачется, но ему наплевать.
– Я знаю, – хмурится Джули. – О! – вдруг улыбается она. – Только что вспомнила: когда я была маленькая, мама впервые взяла меня с собой в универмаг, и я потерялась. В таких местах это запросто. Мама рассматривала какие-то юбки, и это было скучно, я решила поискать игрушки и отошла. Я видела только огромные юбки и штаны, они окружали меня, как лес, и не успела я добраться до игрушек, как поняла, что потерялась и мне нужно вернуться обратно, но, куда бы я ни направилась, мамы не было. Я думала, что иду в одну сторону, но каждый раз выяснялось, что на самом деле я шла в другую. Помню, что успела проехаться по двум эскалаторам, прежде чем одна из теток, работавших там, спросила, не потерялась ли я, и я заплакала и сказала, что да. Тогда они дали мне
– А почему юбки были такими большими? – спрашивает Люк.
– Не были они большими, дурачок. Просто в то время я сама была очень маленькая.
– О, – говорит Люк. – Точно.
Хотя ему трудно это представить.
– Ты просто учишься, как ориентироваться в разных местах, как толковать условные обозначения. В этом ты тоже разберешься, когда поправишься.
– Ты думаешь, я поправлюсь?
– Конечно, поправишься. Ну, я надеюсь. – Голос у нее не шибко уверенный. Может, она просто не хочет, чтобы он слишком обнадеживался.
– Джул?
Она смотрит на него.
– Да?
– Как ты думаешь, что сделает Вэй?
Люк уже какое-то время об этом размышляет. Он видит комнату, залитую белым светом, и белый сверкающий хирургический стол с нависающей лампой. Он видит самого себя, лежащего на столе и утыканного электродами, и мужчину в защитных очках, который смотрит на него и, возможно, что-то регулирует на мониторе компьютера; низко гудят какие-то специальные приборы. В двери – стеклянное окошко. Медсестра в марлевой повязке входит и шепчет что-то на ухо доктору, пока Люка лечат электродами.
– Не знаю, – говорит Джули. – Но думаю, мы это скоро выясним.
В номере есть телевизор, и хотя Люк до боли соскучился по телевизору, он не просит его включить. У него странное предчувствие, что он расстроится, если телевидение здесь окажется таким же, как дома, и не меньше расстроится, если оно окажется другим. И вообще, какой теперь толк от телевидения? Может, для Люка оно вообще утратило смысл?
Он вытягивается на диване и закрывает глаза. Минут через пять кто-то стучится в дверь, и он подпрыгивает от неожиданности. Это Шарлотта с пиццей.
– У меня новости, – говорит она.
Глава 46
– Значит, ты не собираешься в Индию? – шепчет Джули. – Совсем-совсем?
Они с Шарлоттой лежат вдвоем на двуспальной кровати. Люк спит под одеялом на выдвижном диване. Они поужинали пиццей, и Шарлотта поведала им свою новость: она не поедет в Индию. Кровать теплая и удобная – почему, собственно, они в нее обе и забрались. Никто не захотел спать на софе, а Люк наотрез отказался расставаться со своим диваном.
– Совсем-совсем, – шепчет Шарлотта в ответ. – Круто, а?
– Да. В смысле раз ты так хочешь.
– На самом деле я просто хотела сбежать от всего. То есть это единственная причина, по которой я вообще собиралась куда-то ехать. Конечно, я по-прежнему хочу сбежать, но у меня это отлично получается и в вашей компании. Я подумала…
– Что?
– Ну, ты же не хочешь возвращаться домой, правда? Может, нам стоит бежать дальше вместе, вот и все. В любом случае, мы должны присматривать за фургоном, пока не вернется Шан. Как в фильме «Приключения оранжевого автобуса» или типа того.