Операция «Жизнь» продолжается…
Шрифт:
Только один раз у него был перерыв — когда он упал. Уборщица мыла пол, Дундич стал обходить её, но на мокром линолеуме ноги разъехались, и Александр полетел спиной прямо на ведро. Каким-то чудом еду удалось перевернуться и упасть на живот. После этого неделю не вставал — не мог побороть страх. И с тростью больше никогда не расставался.
Когда сняли с позвоночника шарниры — две металлических пластины, соединенные между собой болтами — начал ходить в спортзал. Упросил командование отвезти его к Дикулю и тот согласился взять его к себе. Госпиталь выделил машину, и каждый день
— Он отобрал у меня тросточки и стал учить ходить по стенке. А однажды завел меня в узкий коридор — такой узкий, что, расставив руки можно было дотронуться до обоих стен — но это для страховки, за стены он мне держаться не разрешил — поставил посередине и говорит — иди. И я сделал два шага. Это была победа. Радость была великая. Я снова мог ходить.
А потом опять все стало плохо. Пришла боль и больше не покидала его ни на секунду. На спине опять открылась рана, пошли свищи. Раздробленная нога так и не срослась, от нагрузки осколки кости сместились и полезли наружу. Загнила кость, начался остеомиелит. Свищи не зарастали целый год, и снова стал вопрос об ампутации.
В 93-м ребята из областной организации воинов-афганцев сумели организовать Дундичу бесплатное лечение в Германии. Добирался туда Александр транспортным самолетом — это был последний год, когда в Германии еще стояли наши части.
— В России я гнил семь лет. Семь лет у меня на спине была дыра, которая никак не затягивалась. Уже было видно позвоночник. В Германии меня залечили за четыре дня. Заштопали, на следующий день: "Александр, ауфштейн", — и я встал. Я не могу сказать, что у них врачи лучше — наши им ничуть не уступают, как мне ногу сумели спасти, до сих пор не пойму. Но вот лекарства…
Лекарства оказались большой проблемой. Когда Александр вернулся из Германии, выяснилось, что на Родине теперь все решают деньги. Заниматься у Дикуля он больше не мог — тому тоже надо было платить за аренду, и клиника стала платной. И лекарства тоже стали платными. Опять начались нагноения, и больше их загасить уже не удавалось. Он жил в госпиталях, а домой приезжал как в гости. За это время его резали, чистили и сшивали сорок семь раз. Все это привело к тому, что у Александра отказали почки.
— Двадцать лет день за днем мне кололи антибиотики. Я ж тогда не знал, как это вредно. И, естественно, посадили почки… Уже полтора года я лежу на гемодиализе — процедуру приходится делать каждые три дня. Иначе я умру. Теперь мне нужна операция по пересадке почек. Это единственная моя надежда. Надежда пожить еще хоть немножечко…
Но эта надежда очень слаба. В России трансплантация сейчас практически вне закона. Врачи не могут проводить операции по пересадке органов из-за страха уголовного преследования. Александра опять готовы принять в Германии, но на этот раз за операцию придется платить. Нужны деньги. Очень много денег — несколько десятков тысяч евро. Такой суммы у бывшего воина-афганца, кавалера ордена Красной Звезды, командира экипажа Ми-8 Александра Дундича, естественно, нет. Пенсию он получает по выслуге, по закону время пребывания в
— В Московской области нас афганцев, инвалидов 1 группы, несколько лет назад было 120 человек. Сейчас половина, наверное, уже умерло. Неужели нам так сложно помочь? Неужели у правительства не найдется денег на то, чтобы оплатить лекарства полусотне ветеранов? Я не боюсь умирать. Просто жить очень хочется…
Приходит врач и Дундича увозят на очередную процедуру. Снова чистить свищи. Снова колоть антибиотики, от которых у него отказывают почки, отчего не заживают свищи. Замкнутый круг, выход из которого можно купить только за деньги.
Я выхожу на улицу. Обгоревшего солдатика больше нет. Вместо него другой, с перебитыми ногами. Я прохожу через КПП и направляюсь через поле к станции. Пахнет летом и свежескошенной травой. На небе собираются тучи — будет дождь. Но я не думаю об этом.
Я думаю о том, что за моей спиной в палате умирает человек, который спас двенадцать жизней и вот уже двадцать лет расплачивается за ту последнюю секунду своей войны, когда мужество в нем перебороло страх смерти и он вместе с машиной полетел в пропасть.
Если он не найдет деньги на операцию, он умрет.
P.S. Помочь Александру Михайловичу Дундичу можно, переведя деньги на его счет, или передать лично, позвонив ему домой: 503-15-31. Трубку возьмет его жена, Ольга Васильевна. Или сыновья — Александр и Дмитрий.
Реквизиты центрального отделения 8641 Сбербанка России г. Москвы:
Счет МФР 30301 810 5 0000 06 03 836
БИК 0445 25 225
ИНН 7707083893
Корр. счет Сбербанка России
30101810400000000225
филиала 8641/01584 счета 42301.810.1.3824.2717704
Лайс
Спустя шестьдесят лет Александр Лайс повторил подвиг Александра Матросова.
В расположении 45-ого разведывательного полка ВДВ есть стела памяти. На черном мраморе выбиты фамилии десантников, которые погибли в двух чеченских войнах. Одной из последних здесь появилась фамилия Александра Лайса — у части долгое время не было денег, чтобы установить мемориальную доску с его именем.
Когда капитан Владимир Шабалин приезжает сюда, он привозит единственную оставшуюся в батальоне фотографию Александра и живые цветы. По традиции ставит стакан водки, накрытый черным хлебом. И долго стоит возле памятника, вглядываясь в лица тех, кто не вернулся с войны.
— Вот, здесь все его данные, — протягивает мне штатное расписание второй роты заместитель командира батальона майор Агапов. Я читаю: «Лайс Александр Викторович, гвардии рядовой, пулеметчик, уроженец села Ненинка, 1982–2001…»