Операцию 'Шторм' начать раньше
Шрифт:
а) на военный аэродром Баграм под видом технических специалистов, используя для этого в качестве прикрытия намеченную перестройку ремзавода;
б) на кабульский аэродром под видом проведения его реконструкции, тем более что недавно на этот счет было заключено межправительственное соглашение, о чем сообщалось в печати.
В случае дальнейшего осложнения обстановки наличие таких опорных пунктов позволило бы иметь определенный выбор вариантов, а также позволило бы при необходимости обеспечить безопасность эвакуации советских граждан".
Посла и советника понять можно: они в первую очередь отвечают за безопасность советских
Необходимое послесловие. После консультаций с Андроповым и Громыко министр обороны доложит о своих соображениях Брежневу: обратить особое внимание к Афганистану и личной безопасности Тараки.
Пока этот вопрос будет обдумываться и прорабатываться, из Кабула придет сообщение: Тараки срочно, незамедлительно просит встречи с советскими руководителями. Единственная предварительная просьба - чтобы о его приезде знал крайне ограниченный круг лиц.
Нур Мухаммед прилетит буквально на одну ночь. Брежнев, Косыгин, Андропов, Устинов, Громыко из всех возможных вариантов подобной срочности выделят один: афганский лидер, видимо, будет просить помощи в подавлении мятежа.
И не ошиблись.
В день прилета на приеме у Косыгина Тараки возбужденно убеждал:
– Дайте несколько батальонов или нанесите удары авиацией по Герату. У вас же Кушка рядом, никто ничего не узнает. Всего несколько часов - и революция будет спасена. Косыгин ответит категорическим отказом: советские войска в Афганистан входить не будут, мятеж необходимо подавить собственными силами. А чтобы у Тараки не оставалось надежд и иллюзий на этот счет, его проведут и к Брежневу. Тот менее категорично и резко, но повторит: у советского руководства есть мнение, что посылать войска, а тем более бомбить город с территории СССР, не стоит. В Афганистане достаточно опытных советников, которые могут помочь в ликвидации контрреволюционного выступления. Нелегко дались эти слова Брежневу. Мир давно жил по принципу: кто не с нами, тот против нас. И вот так отталкивать руку, протянутую в просьбе... Ведь Венгрии же помогли, спасли Чехословакию, а здесь, можно сказать, вторая Монголия. Страна, которая из феодализма может шагнуть сразу в социализм. И, как говорит Суслов, предавать ее - это показать другим странам, что мы способны бросить друга на полпути. Ни по-человечески, ни по-партийному подобное никто не поймет. Раз вместе, то до конца. Но и ситуация, судя по докладам, не такая уж безнадежная. Пусть вырабатывают противоядие сами.
Однако вскоре из ДРА
"Был приглашен к товарищу Амину, который по поручению Н. М. Тарани высказал просьбу о направлении в Кабул 15-20 боевых вертолетов с боеприпасами и советскими экипажами для использования их в случае обострения обстановки в приграничных и центральных районах страны против мятежников и террористов, засылаемых из Пакистана. При этом было заверено, что прибытие в Кабул и использование советских экипажей будет сохранено в тайне".
– Ты как сам думаешь, Дмитрий Федорович?
– спросил Брежнев, когда Устинов доложил ему об этой просьбе.
– Думаю, сейчас нет особо острой необходимости в этом, ситуация в Афганистане нормализовалась. Я дал команду подумать насчет специального батальона для охраны самого Тараки, а вертолеты... Не знаю. Наверняка они будут втянуты в боевые действия против мятежников, и не дай Бог кто-то из наших вдруг попадет в плен. Можно будет представить реакцию Запада. Думаю, пока не стоит этого делать.
Вне зависимости от этого разговора начальник Генерального штаба маршал Огарков наложит на шифрограмме резолюцию: "Этого делать не следует".
Подобные решения лягут и на следующие телеграммы. А их к концу года Генеральный штаб получит восемнадцать. Устинову для доклада на заседании Комиссии Политбюро по Афганистану в декабре подготовят перечень просьб афганского правительства о вводе советских войск в ДРА.
"Особо важный документ" (числа указаны по дням передачи секретных шифрограмм в Москву):
"14 апреля - направить в ДРА 15-20 советских боевых вертолетов с экипажами.
16 июня - направить в ДРА советские экипажи на танках и БМП для охраны правительства, аэродромов Баграм и Шинданд.
11 июля - ввести в Кабул несколько советских частей численностью до батальона каждая.
19 июля - ввести в Афганистан до двух дивизий.
20 июля - ввести в Кабул воздушно-десантную дивизию.
21 июля - направить в ДРА 8-10 вертолетов Ми-24 с советскими экипажами.
24 июля - ввести в Кабул три армейских подразделения.
12 августа - направить в Кабул три советских спецподразделения и транспортные вертолеты с советскими экипажами.
21 августа - направить в Кабул 1,5-2 тыс. советских десантников. Заменить афганские расчеты зенитных средств советскими расчетами.
25 августа и 2 октября - ввести в Кабул советские войска.
17 ноября и 20 ноября - направить спецбатальон для личной охраны Амина.
2 декабря - ввести в провинцию Бадахшан усиленный полк.
4 декабря - ввести в северные районы Афганистана подразделения советской милиции.
12 и 19 декабря - разместить на севере Афганистана советские гарнизоны, взять под охрану дороги ДРА".
Итого официальных просьб - около двадцати, семь из них - лично от Амина уже после убийства им Тараки.
Остаться полностью безучастными к просьбам тоже было нельзя: не поможешь ты, это с удовольствием сделают другие. Но усиление помощи шло только по линии советников. Все новые и новые группы советских военных специалистов - майоров, подполковников и полковников оставляли свои посты в Союзе и летели в соседнюю страну. Начала поступать на вооружение афганской армии и более-менее современная советская военная техника - танки, вертолеты, артиллерийские системы.