Операцию «Шторм» начать раньше…(1992)
Шрифт:
Впрочем, в 11 часов дня 27 апреля в кабинете полковника Богданова, отвечающего за южное направление в Генеральном штабе, зазвенел внутренний телефон. Звонить по нему мог только начальник оперативного управления генерал-полковник Ахромеев, и Богданов, складывавший в сейф документы, через стол дотянулся до телефона.
– Владимир Алексеевич, ты знаешь, что на твоем направлении идет революция? – не поздоровавшись, что было чрезвычайно редко, спросил Ахромеев.
Богданов бросил взгляд сначала на часы – 11 дня, затем на уже испещренный пометками листок календаря – 27 апреля, четверг. Переметнул взгляд на карту. Его направление – юг: Сирия, Египет, Израиль, Турция, Иран… Что-нибудь опять в Иране?
– Так знаешь или нет? – Ахромеев
– Нет, товарищ генерал-полковник. Не знаю.
– Тогда отгадай, где.
Полковник уже не отрывал взгляда от карты и поймал себя на том, что смотрит на Израиль. И, скорее выдавая желаемое за действительное, почти уверенный, что ошибается, тем не менее произнес:
– Израиль?
– А как пишется – Афганистан или Авганистан?
– Афганистан? Пишется через «ф», но для Генштаба это одна из самых спокойных точек на карте. Столица – Кабул, около 12 миллионов населения вместе с кочевниками. Единственная партия, имеющая хоть какую-то силу, – НДПА, Народно-демократическая партия Афганистана. Неужели она поднялась? Но ведь ее лидер, Тараки, вроде бы в тюрьме…
– Если революцию подавят, то левые, прогрессивные силы страны получат сокрушительный удар. – Ахромеев говорил тихо, словно размышляя сам с собой, и полковник плотнее прижал трубку к уху. – Ну а если же она победит… – тут начальник замолк надолго, и Богданов сам попытался сформулировать ответ: «…если же революция победит, то лагерь социализма пополнится еще одним государством в Юго-Восточной Азии». Хотя нет, Ахромеев хочет сказать что-то другое, недаром он замолчал.
– Если революция победит, то мы получим долгую головную боль, – неожиданно закончил генерал.
Пророческими оказались слова. Богданов, изучая затем обстановку в Афганистане, анализируя просьбы афганского руководства об оказании военной помощи, через год, летом 1979 года, останется однажды в кабинете после работы. Достанет карту Афганистана, карандаши, линейку, курвиметр. К 22 часам, осмотрев сделанное, запрячет помеченную знаками карту в сейф.
Это был план ввода войск в Афганистан, так сказать, для себя. Но когда через полгода срочно потребуется проработать этот вопрос, карта будет извлечена на свет, и окажется, что полковник, нет, к тому времени уже генерал-майор, Богданов ошибется в своих расчетах всего на три-четыре батальона. Это будет не просто предвидение. Судьба складывалась у Владимира Алексеевича так, что в 1968 году его, только получившего звание майора, назначили в оперативное управление Генштаба. Тогда решался вопрос с Чехословакией, и ему изрядно пришлось попотеть над картами. А самого сверлила мысль: неужели, как в Венгрии, все же придется вводить войска? И с каким облегчением вздохнулось, когда пришел приказ: все, что наработано, проверить, опечатать и сдать – никакого ввода не будет. Да только через несколько недель вновь было приказано открыть сейфы.
История распорядилась так, что главным военным советником в Афганистане накануне ввода ОКСВ был генерал-лейтенант Лев Николаевич Горелов. А тогда, в 1968 году, он командовал воздушно-десантной дивизией, и ему была вручена карта Праги, отработанная как раз майором Богдановым, и боевой приказ: блокировать аэродром, почту, телеграф, мосты в чехословацкой столице. И еще – отправить самолетом в Москву членов чехословацкого правительства. На аэродроме оставался лишь один Александр Дубчек – уговаривали сделать обращение к народу. Не уговорили. И через сутки новый приказ Горелову: Дубчека – в Москву.
– Товарищ Дубчек, вас в Москву, – подошел генерал к руководителю чехословацкого государства и виновато развел руками: извините, приказ, не я, так другой.
– Слушайте, генерал, у вас нет водки? – вдруг попросил тот.
Это было настолько неожиданно, что Горелов оглянулся по сторонам.
– Товарищ генерал-майор, у меня немного есть, – послышался шепот; один из офицеров протягивал
Дубчек выпил, посмотрел на ночной аэровокзал и пошел к самолету.
И вот через десять лет пути-дороги Горелова и Богданова вновь сомкнулись, и на этот раз уже в Афганистане. А еще через десять лет Владимир Алексеевич, уже генерал-лейтенант, будет улетать из Кабула 15 февраля предпоследним самолетом, вывозя Боевое Знамя 40-й армии. В Москве его вызовет министр обороны Д.Т. Язов и поручит начать работу над «Книгой памяти» – о погибших воинах-афганцах; и еще одной, секретной, – о боевом опыте, полученном нашими соединениями и частями в условиях горно-пустынной местности.
«Если попал на кухню, то уж стой у плиты», – сказал однажды Владимиру Алексеевичу отец. Плита оказалась очень горячей, когда стали собираться для книги обобщенные данные по Афганистану.
Через ограниченный контингент за период с 25 декабря 1979 года по 15 февраля 1989 года в войсках, находящихся на территории ДРА, прошли военную службу 620 тысяч военнослужащих, из них в соединениях и частях Советской армии 525 тысяч человек.
Погибли, умерли от ран и болезней, покончили жизнь самоубийством 13 833 человека [4] , среди них: русских – 6879, украинцев – 2374, узбеков – 1067, белорусов – 611, казахов – 361, туркмен – 281, таджиков – 239, молдаван – 195, азербайджанцев – 195, киргизов – 102, армян – 98, грузин – 81, литовцев – 57, латышей – 23, эстонцев – 15 человек… Ранены, контужены и травмированы за период боевых действий 53 753 человека.
4
Среди погибших в Афганистане были также 190 советников, из них 145 офицеров.
Из состава ОКСВ 67 человек стали Героями Советского Союза, 24 из них – посмертно. Из органов МВД этого звания удостоен полковник Исаков Михаил Иванович. Органы госбезопасности представят к званию Героя 13 человек, и долго-долго на наградных листах против их фамилий будет стоять штамп: «Без опубликования в печати».
Из боевой техники больше всего мы потеряли автомобилей и бензовозов – 11,4 тысячи единиц. Сбито 333 вертолета, самолетов – 118…
Можно называть и другие цифры, но… Они станут известны только через тот промежуток времени, который мы назовем Афганской войной.
А пока майор Черданцев возвращался в Суземку вдоль разбитой дороги в центре России и тоже не ведал, как будет зависеть лично его судьба от сообщения ТАСС, как переплетет оно его вновь с судьбой Аннушки, Сони, их сыновей. И что выпадет ему одно из самых трудных и черновых дел на этой войне – отбирать и поставлять для нее солдат.
Глава 2
ЧТО ДАЕТ СОЮЗ СЫНОВЕЙ ГЕНЕРАЛА И СКОТОВОДА. – УДАР НАНЕСТИ НЕСЛОЖНО, ЕСЛИ К ТОМУ ЖЕ ЭТО УДАР ПО СЕБЕ. – «ПРИПИСАТЬ УГОЛОВЩИНУ». – ЧТО ЗНАЧИТ ТОЧКА В АФГАНСКОМ АЛФАВИТЕ. – «ВАШИ СЫНОВЬЯ И БРАТЬЯ ПОБЕДИЛИ!»
27 апреля 1978 года. 9 часов утра. Кабул
Не давайте название дню утром, если не хотите ошибиться. Дождитесь вечера.
Ведь и для Кабула этот день начинался весело и звонко. Утром пропели с крыш муэдзины. Вверх, на склоны гор, к прилепившимся ласточкиными гнездами домикам потянулись водоносы. Распахнулись дувалы, вывешивались на завлечение покупателей дубленки, платки с люрексом; бархатными тряпицами протирались лимоны, апельсины; брызгалась для сочности вода на зелень; под ноги прохожих мостились ковры – лучшими здесь считаются те, которые хорошо вытоптаны. К реке, с таким же названием, как и столица, еще полноводной и широкой, женщины несли белье для стирки, ухитряясь при этом прикрывать лица перед мужчинами. Кочевники, выгадывая раннее время и широкие улицы, перегоняли на новые места стада овец, коров и лошадей.