Оперативный отряд. Книга вторая. Империя-Амаравелла

Сабитов Валерий

Еще я узнал: некоторые книги говорят! Они шепчут о том, чего нет в строчках автора, а берется откуда-то издалека. Это «издалека» может находиться совсем близко. Только для меня оно недостижимо. Но я слышу шепот, сообщающий через книги о предстоящем.

***

…Грядет новая эпоха, и откроется большая злая сказка. Охватит она собою весь земной мир. Надо остеречься. Но не надо бояться. Ведь сказка та существует не сама по себе. Мы все живем внутри чего-то безмерного, похожего не необъятную Книгу. Книгу всех книг… Она очень древняя, и в ней нет ни начальных, ни конечных страниц. И

потому имя автора узнать не дано.

И предстает она каждому в особенном варианте. Получается, у каждого своя безграничная Книга. В чужие книги, как и в чужие сны, лучше не заходить. Если только очень попросят… В мою Книгу зашел кто-то непрошенный, когда я был совсем мал, и не заметил проникновения. И захотел непрошенный гость стать хозяином моих страниц. Внутри моей Книги он угрожает мне. И преследует, действуя через других, которые живут рядом. Люди, животные, даже растения… Он напрягся, когда я познакомился с Воеводой, – значит испугался.

Как узнать, кто написал бесконечную Древнюю Книгу? Только автор может что-то изменить в ней. Почему он оставил возможность для проникновения зла? Одна из малых книг, умная и знающая, сообщила:

– Ты еще не знаешь? Дом, в котором ты живешь, непрерывно расширяется.

Я не поверил. И рассмеялся. И сказал с иронией:

– Значит, ты тоже увеличиваешься? И текст твой меняется?

– Не надо смеха, – серьезно сказала малая книга, – Тебе трудно подумать как следует? Если Вселенная расширяется, то за счет чего? Пустоты ведь как таковой нет. Так вот: за счет себя самой! То есть своих частей и частичек, без которых Вселенной нет и быть не может. Ну?

– Ух ты! – восхитился я, – Сильно сказано! Непрерывно расширяющийся дом! Но ведь комнат это расширение не прибавляет? По твоей логике, ты увеличиваешься. Но мыслей на твоих страницах не становится больше. Если увеличивается всё, везде и повсюду, реального свободного места в доме не прибавится. И этот процесс бессмысленен. Да и все равно мне, что происходит со Вселенной. Пусть расширяется, сжимается, делится, умножается, – на моей судьбе это никак не отразится.

– Низко летаем, – грустно отреагировала книга. – Очень низко. По-крокодильи.

Но не повелся я на ее грусть. Она уже не поучает, она осуждает. И без нее есть кому это делать. И сказал с вызовом:

– Лучше летать низко, чем ползать высоко. Да и, – чем выше, тем холоднее.

– Тем неуютнее, – не по-книжному поправила книга, – А я думаю: леопард, замерзший на вершине высокой горы, получил крылья…

Какая мне разница, летает леопард или нет? Следующую мысль книге не решился высказать. Мало ли кто еще услышит? Дело в том, что, – скорее всего! – Вселенная и не думает расширяться. А это люди удаляются друг от друга и от книг. За счет уменьшения самих себя. Обмельчения… Но при долгом растяжении стен могут появиться щели…

Я закрыл противоречащую мне и себе книгу и задумался. Как собрать и сопоставить все происходящее со мной? Вот, к примеру… Рядом невидимые сущности, а не могу понять, кто они. Только ощущаю неизвестно что. Физика, а тем более химия, – они ничего не могут объяснить. Ученые хотят разъять пространство и время на атомы, чтобы захапать международные премии по разным наукам. А неученые, – по литературе.

А ведь в многомерности наверняка получаются деформации. Вот и появляются межпространственные

щели, норы, провалы… По гладким поверхностям можно проскользнуть куда угодно. Отсутствие реакции тоже реакция, только иного рода. А законы в мирах могут как действовать, так и бездействовать. И там, где царит бездействие, нельзя говорить ни о веществе, ни о каких-либо полях. Но оттуда легко наблюдать мой мир и влиять на него.

Итак, они видят меня и все такое. Я не могу с ними поговорить. Добрые они или злые, – все равно не могу. Может, написать на столе обращение крупными буквами?

На следующий день, листая в библиотеке научно-популярный журнал, наткнулся на упоминание о хрустальных черепах. Вне болот и Клюквы… Журнал сам попросился в руки. Неужели мной заинтересовались и черепа?

Ночь выдалась безлунная, застойно-тоскливая. Я высунул голову за дверь сеновала и направил луч фонарика в небо. Бесполезно, Луна не нашлась. Жаль.

***

Но стремление разобраться в смыслах моего запутанного мира не могло не пробиться наружу.

В начале девятого класса сосед попросил сделать копию свидетельства о рождении. Я постарался сымитировать все, кроме водяных знаков. Улицы узнали о появлении копировальщика, у меня появился небольшой, но постоянный доход. Накопив нужную сумму, приобрел листы ватмана, мягкие карандаши. И решил посетить все городские кинотеатры. Смотрел ранее недоступные фильмы и рисовал интерьеры. Почему-то решил: в соотношениях сторон и высот зданий имеется какая-то закономерность. Собрав десяток рисунков, приступил к ним с линейкой и транспортиром. И разочаровался, – в архитектуре клубов и кинотеатров не нашлось ничего общего. Стало ясно: выяснить что-либо о размерностях пространства таким путем не удастся. Здания в Нижне-Румске строились без учета структуры Вселенной.

В школе продолжал следовать уже отработанной методике освоения учебной программы. В сентябре штудировал все учебники. Плюс отменил отдельные тетради по предметам. Ведь переписывать учебники по меньшей мере глупо, как и писать домашние задания. Лишняя трата времени. Немного подумав, все же оставил одну девяностолистовую тетрадь, общую на все предметы.

Со вступлением в оперативный отряд изменился и распорядок дня. Часто возвращался в каморку на сеновале глубокой ночью и просыпался, когда отец и мачеха на работе. Со спокойной совестью пропускал занятия. Уверенность в отличном знании всех предметов с удовольствием демонстрировал при «неожиданных» проверках после долгих пропусков.

Мне ставили двойки за отсутствие на контрольных и непредставление домашних заданий. Перед экзаменами за четверть я тратил несколько дней на их исправление. Практика показала, что я прав. Носить в школу одну тетрадь, да не каждый день, – появилось какое-то самоуважение. А выступления экспромтом у доски по вызову учителей доставляли наслаждение и приводили одноклассников в восторг.

Но независимость, оказалось, имеет пределы. Пришлось корректировать свое поведение. Точкой начала коррекции стал срыв урока географии. Ее вела заслуженная учительница Империи. Регалии, опыт… Опыт уверял ее: если ученик прогуливает, то он неуч. Я не посещал школу две недели. Она вызвала к доске и занесла ручку над классным журналом. Чтобы поставить жирную двойку. А то и единицу.