Оперативный простор
Шрифт:
— Так им тварям! — Выкрикнул кто то мстительно и злорадно возле самого уха Ойгена.
Венедский инженер Венд Мотор поморщился, покосился на кричавшего — светловолосого немца средних лет и снова устремил взгляд на эшафот, где осуществлялась средневековая справедливость изголодавшегося по этому народа.
Судили, хотя справедливее будет сказать, подвергали позорному глумлению, активных деятелей уже многолетней немецкой политики осуществлявших непосредственное исполнение ненавистных народом законов. В данном случае — ювенальщиков и судей выносивших строгие предписания в отношении тех, кто не хотел мириться с несправедливой и бесчеловечной системой. Этих деятелей боялись и ненавидели все, у кого были семьи и кто не желал мириться с навязываемой правительством программой культурного
Площадь и эшафот, окружили Мекленбургские гвардейцы, неизвестно как появившиеся уже на следующий день в большом количестве на улицах Мекленбургских городов, сразу после того, как они отстояли отца многочисленного семейства, у которого хотели отобрать детей и посадить того в тюрьму, только лишь за то, что он не хотел, что бы его дочь растлевали на уроках секс-просвещения и толерантного воспитания, обязательного к посещению всеми школьниками чуть не с первых классов школы. Всем было хорошо известно, чему там учат, а скорее следовало бы сказать, за что агитируют детей, ломая неокрепшую психику гендерным просвещением.
Решившего не мириться с этим отца, севшего в осаду в своём доме, неожиданно поддержали боевые отряды мекленбургских дружинников в большом количестве и с оружием окружившие его дом и давшие от ворот поворот ювенальщикам приехавшим с полицией отбирать детей. В интернете уже вовсю кипела буря призывая народ на улицы, а ночью, произошёл захват телецентров по всему Мекленбургу, тут же подключившихся своими воззваниями к народу.
Дальше больше. Раз покатившись, этот снежный ком только набирал обороты умело дирижируемый из вне. Правительство федеральной земли и парламент поддержали народ и неожиданно, пошли ещё дальше, заявив об отделении. Полиция, где полностью, а где частично переходила на сторону восставших и присоединялась к ним. Там служили такие же люди, как и те, что жили вокруг. Законодательный террор и безумие федерального правительства всех уже давно достали. Многие с радостью готовы были покончить с этим, даже путём отделения от остальной Германии. Тем более все знали, что Венедия, готова их поддержать в этом благородном порыве. В Мекленбурге, как нигде в Германии, были сильны сепаратистские настроения и желание отделения и чем чёрт не шутит, провозглашения монархии Венедской династии. Насчёт последнего мнения конечно сильно разнились, но вот желание сбежать с того безумного корабля, в который всё больше и больше с каждым годом превращалась Германия, хотело большинство здешних жителей.
На площади осуществлялась месть за годы страха и унижений, а так же, ещё большее сплочение восставшего народа общим делом.
На помост вытолкнули новую жертву революционного разбирательства. Ойген пригляделся. На этот раз, это был человек, мужчина, явно восточной наружности. Зачитанный список обвинений не вызвал удивления — насилие, бандитизм, торговля наркотиками. Германская фемида оказалась удивительно толерантной к данному индивиду. Инородцам, как то удивительно многое сходило с рук, а суды и правоохранители спускали дела в отношении них на тормозах, особенно, что касается насилия над женщинами. Видишь ли у пострадавших предвзятое отношение и расизм в отношении несчастных беженцев и мигрантов.
Вот только все эти преступления фиксировались народными дружинами и копились до поры в объёмных архивах. И вот, настала пора! Долго сжимаемая пружина, получила свободу…
Пара полицейских броневиков резко затормозили перед домом и из них, тут же высыпали одетые в чёрное, бронированные с головы до ног штурмовики полицейского спецназа мгновенно вышибившие двери и устремившиеся внутрь. Пять минут, скоротечная пальба и вот уже из дома, в полусогнутом состоянии, с заломленными руками выходят бородатые представители одного из южных народов без всякого почтения укладываемые мордами прямо в асфальт.
Двое полицейских, присутствовавших при этом и дежурившие на перекрёстке дабы сдержать любопытных с удовлетворением наблюдали за этой сценой. Район был не из спокойных, мигрантский, с соответственной,
— О, а не сам ли это Рыжий Муса? — Кивком головы, указал один из полицейских другому.
Из дома как раз выволокли что то яростно верещащего мужика с рыжей бородой. До полицейских долетело его гневное требование без конца повторяемое бородачом.
— Я требовать адвокат! Я требовать адвокат!
Тащившему его спецназовцу видимо это надоело и он резко сунул бородачу в бок кулаком, отчего тот мгновенно поперхнулся своим воплем и закашлялся.
— Прямо приятно на такое посмотреть! — Довольно прокомментировал увиденное полицейский. — И чего раньше ждали?
— Проклятые федералы, политики и тому подобная шушера не давала! Толерантность! Что б её! Ну хоть теперь, почистим страну…
— Ха, насчёт всей страны, это ты махнул! — Не согласился другой. — Поднялись только восточные земли. В западных, наши в меньшинстве. Не дадут!
— Да и хрен с этими весси! — В сердцах сплюнул его напарник. — Если нет мозгов, Господь им судья. А у нас, мы наведём, наконец порядок!
Напарник согласно кивнул. Вынырнувшие, словно из ниоткуда, многочисленные и хорошо экипированные гвардейцы восставших земель мгновенно принялись наводить порядок на своих территориях. Прекрасно информированные, хорошо вооружённые и решительные, они уже заранее знали, кого и откуда тащить на правёжь. В первую очередь, доставалось продажным политикам и общественникам топившим за мультикультурализм, толерантность, завоз и защиту мигрантов, правовой беспредел законодателей и разных, мутных общественных организаций поддерживавших творимый в Германии хаос с гендерным мракобесием, толерантностью и зеленобесием.
Зачистки поборников творимого беспредела и разного криминала шли без остановки, днём и ночью. Восставшие провинции решительно избавлялись от возможной пятой колонны на своей территории и разного, прежде всего этнического криминала, что так же мог создавать проблемы восставшим. К счастью, в восточных землях Германии было не так много мигрантских анклавов. Здешний народ был к приезжим с юга куда менее толерантен, как и местные власти, представленные в значительной, а где то, как в Мекленбурге, так и вовсе почти исключительно националистическими партиями. Националистическими, естественно по сути, а не названию, с этим, в Германии было очень строго. Так что на разные социальные плюшки и халяву, здесь можно было не рассчитывать. Местные, земельные власти были очень скупы к мигрантам.
А ещё, на востоке, было значительно хуже для мигрантов с работой, хоть последнюю проблему и пытались продавить федеральные власти вводя разные гендерные и национальные квоты. Но помогало это не очень. Однако, совсем избавиться от нежелательных приезжих, было невозможно. Особенно много их оказывалось в столичном округе — Берлине.
Пауль Хаузер поднял тяжёлый штурмовой противопульный щит перед собой и медленно двинулся вперёд по коридору. Следом за ним, гуськом двинулись ещё трое штурмовиков в полной броне. Один из них постоянно постреливал короткими очередями из своего, маленького автомата не давая противникам высунуться из за поворота. Так их группа дошла до конца коридора и практически в упор расстреляла засевших там антифа до последнего оказывавших им вооружённое сопротивление и не желавших сдаваться.