Оператор совковой лопаты
Шрифт:
Перед тем как устанавливать металлическую ленту, Мишка в плотно закрытом горшке, наполненном толчёным древесным углём, выдержал уже согнутую по концам заготовку в обжиговой печи. Примерно так он себе представлял процедуру цементации стали. Уж помогло оно или нет — сравнить-то не с чем. Однако лучковый нож сильно облегчил ему многие работы. И заточку держал неплохо. Не хуже перочинного ножика.
Отсутствие рубящего инструмента сильно сказывалось на выборе толщины древесных стволов, которые можно было использовать при реализации своих затей. И других неудобств случалось немало. А между тем, металл имелся. Один из обрезков арматуры длиной с ладонь
Получившееся зубило также прошло процесс цементации, вместе с ещё одним зубилом, меньшего диаметра, и шилом, вытянутым из самого тонкого обрезка катанки. Вот на его оформление пришлось провести три нагрева, а количество израсходованных «пинцетов»… да не считал их Мишка!
Большое зубило зажал меж двумя хорошо приструганными друг к другу палками и наложил бандажи из верёвки. Оттого что конец получившейся рукоятки торчал вперёд, несомненно страдал внешний вид получившегося топора, но, перерубив им стволик толщиной сантиметров десять, Мишка понял, что это несовершенство он ему простит. Похоже, с неолитическими технологиями можно не так уж торопиться.
На пике восхищения собственными достижениями решил наконец задачу поимки кролика. Решётчатый ящик с крышкой, падающей на голову добычи от нажима на пол, дополнил внешней клеткой, дверка которой захлопывалась при срабатывании внутренней западни. А через сутки получил свою добычу. Братец Лис, или его заместитель, не смог пробраться внутрь, хотя подкоп сделал до самого пола. А вот дальше не пролез. Не перегрыз он палки, хотя видно было, что старался.
Так уж повелось, что успехи и заботы проистекают друг из друга, наполняя жизнь чередой задач, появляющихся в результате решения предыдущих. Про то, что шкурку следует хорошо отчистить, Мишка читал. Выскоблил изнутри костяным скребком, благо затачивать его кромку о камень несложно. А вот что делать потом? Ни одной мысли. Вернее, ни одного воспоминания. Возможно, встречались ему в книгах описания подобных процессов, но в памяти осталось только то, что после механической чистки проводилась ещё какая-то обработка, без которой шкура начинала вонять.
Отсюда уже можно думать. Самым вонючим компонентом в животной органике является жир. Даже свежий он нередко пахнет не вполне приятно, а уж как портиться начнёт! Удаляют жир в быту обычно мылом. Мыла у Мишки не было, но он вспомнил, что большинство традиционных моющих средств, растворяющих сало, — щёлочи. Отлично. В старину использовали щёлок, но что это такое? И ещё мылись золой. А вот с ней всё понятно, в ней содержится поташ. Уж золы здесь достаточно!
В один из тазиков, что остался от экспериментов с плавучим гончарным кругом, поместил шкурку, от души сыпанул туда золы и перемешал всё как следует. Можно теперь это даже сварить, хотя, скорее всего, тогда шкурка станет непрочной. Ладно, пусть полежит так. А потом её ещё следует продубить. Делается это в отваре дубовой коры, это точно. Иначе откуда бы слово такое взялось — дубление?
Пошёл разыскивать дубы. Попадались они ему на глаза неподалёку. Он тогда ещё даже несколько сучьев отхватил лопатой — для лука припасал.
Глава 9
Соседи
Людей в этих местах обнаружить не удалось. Но живности тут водилось немало. Соседи, к слову сказать, были на редкость тактичны — на глаза не лезли, под ногами не путались. За исключением
О том, что этот край далеко не пустынен, Мишка догадывался по примятой траве. По исчезновению листьев с ветвей, где совсем недавно их видел. По обглоданной коре или разрушенным муравейникам. Ещё обнаруживал помёт.
Изредка вдали у реки можно было заметить нечто подвижное внушительного размера. Случалось, он даже различал, что это олень или медведь. Но крупные звери бродили всегда очень далеко. Полной уверенности в том, что определил вид животного верно, у Мишки не было.
С кроликами определился, поскольку научился их ловить, а остальные твари обнаруживали его заранее и предпринимали меры к предупреждению встречи. Никого общение с человеком не вдохновляло. Всё-таки горожанин, похоже, неправильно вёл себя в лесу, наверное, топал громко или хрустел всякой всячиной под ногами, ветками шуршал.
Некоторые сведения о живности Мишка получал умозрительно. Например, за рекой росла морковка, а здесь, на левобережье, — нет. Но здесь водились кролики, которые её любили. Выходит — всю скушали. А на другой берег не ходят, хотя речушку эту за водную преграду принимать он бы не стал. Видимо, на другом берегу кто-то активно охотится на кроликов. На компактном участке, ограниченном рекой и озером, некто уважает крольчатину, но, опять же, за реку не ходит. Видимо, избегает встречи со здешним хищником, который тоже крольчатиной питается охотно, но полностью поголовье под ноль не сводит. То есть просторней живёт. Но территорию свою от других охотничков оберегает.
Вот такое мысленное знакомство. А если считать, что на этом берегу живёт лисица, то на другом берегу, возможно, рысь. Хотя следов Мишка не видел. А и увидел бы, так ведь не следопыт. Вообще-то лето — время изобильное. Добыча от всех прячется. Хищники нападают на то, что знакомо на вкус и не окажет сопротивления. А связываться с человеком, который вечно таскается со своей острой блестящей лопатой, — да кому это надо?
Места тут такие — всё лесом заросло. Вот в степи он бы обязательно разглядел кого-нибудь. Бизона, например. Как на озере видит гусей или уточек. Кстати, птички в этих местах водились — слышно их постоянно. Пролетают иной раз над головой, а бывает, и в сторонке, совсем близко, мелькнут. Но Мишка полагал, что все они несъедобны.
Глава 10
Жильё
В том, что строить нужно землянку, сомнений не было. Бревенчатую избушку без большого топора и гвоздей сооружать — мучение, хотя очень интересно, даже увлекательно. Но при наличии единственной пары рук работа с серьёзными брёвнами оказывалась просто непосильной задачей. Нет уж, надо заняться тем, с чем есть надежда справиться.
Склон холма начинался от навеса в считаных метрах. Причём здесь уклон сразу шёл круто — градусов пятнадцать. Вот тут и поснимал Мишка дёрн полосой шириной чуть менее пяти метров, а в длину сразу пятнадцать. И сложил его отдельно. Потом прорыл три горизонтальные траншеи вдоль будущего сооружения и, соответственно, вдоль склона. В центральную установил опорные столбы, а на них положил коньковую балку.
Столбы, длиной по три метра и диаметром не более пятнадцати сантиметров с толстого конца, снизу обжёг, а уж потом опустил сверху в траншею в приготовленные неглубокие гнёзда. Так их и по вертикали легче закрепить, и брёвна-балки проще затащить. Снизу-то вверх в одиночку громоздить неловко. Балки тоже трёхметровые, если взять длиннее, то работать неудобно. Шип на конце каждого столба — это отдельная песня, исполненная шесть раз при помощи топора, лучкового ножа и зубила, выступавшего в роли стамески. Завершение каждого из них воспринималось как праздник.