ОПГ «Деревня» 2

Alchy

Издатель, корпя над азбукой — и не подозревал, что впереди ему ещё предстоит ознакомление со сказками Пушкина и другими шедеврами литературы. Книг потомки, после бурных дебатов — выделили купцу немало. «Александр Сергеевич ещё не родился!» — Отвечал Захар на робкие упреки товарищей в плагиате: «И может уже не родится… Человек он талантливый, другое напишет, не хуже!» Дело оставалось за одобрением Павла, которому сейчас было совсем не до изящной словесности.

У императора всея Руси от привезенного с Урала купцом — вставали дыбом волосы и не хватало времени. Хорошо Нелюдовой — поохала и поахала, увидев керосиновую лампу, сунули ей в руки несколько

томиков художественной литературы, рекомендованных потомками для издания и она сидела, погрузившись в чтение, никому не мешая. Пищала, конечно, от охватывающих её эмоций, но старалась держать себя в рамках, не отвлекая мужчин.

Павел, оценивающе поглядывая то на несколько стопок книг, то на Суворова с Макаровым — приходил к выводу, что круг посвященных придется расширить. Но потом, вначале надо самим вникнуть, а то ещё получится так, что посвятят в тайну того, кого на дыбу предпочтительней. И Павел, вооружившись пером — вчитывался в строки из будущего…

— А я тебе говорил! — Торжествующе восклицал император, зачитывая Суворову лестные отзывы потомков о своих воинских реформах и введенной шинели. Тут же смурнея, натыкаясь на уничижительные строки о слепом следовании прусскому образцу, особенно хаяли парики с буклями, да муштру и фрунт.

Александр Васильевич соглашался, не вслушиваясь — упиваясь тем, что написали о нем. Растерянно вопрошая: «Это что же, теперь знаменитого перехода через Альпы не будет?! Как и швейцарского похода!?» Павел Петрович кивал, подсластив пилюлю: «Увольте, генералиссимус, с такими блядями союзничать резона нет! Но вы не расстраивайтесь, будут другие походы, в покое нам отсидеться не получится!»

Александр Семёнович Макаров, у которого времени привыкнуть (подобно Павлу и Суворову) и осознать этакий кунштюк, как появление далеких потомков в горах Урала, не было — наверстывал упущенное. Читая не отрываясь, делая выписки и скрежеща зубами. Ныне покойный Шешковский — в свое время взял его к себе в тайную экспедицию не за красивые глазки и умение понравиться начальству.

Подобно Суворову, едва мысли о потомках уложились в голове — Макаров рвался на Урал. Лично удостовериться, досконально всё выяснить, не довольствуясь сухими строками из книг. Павел с ним был солидарен: «Поедешь, Александр Семёнович, обязательно. Вместе с генералиссимусом, пусть пока твои людей, о коих потомки спрашивают — ищут и собирают. А ты расширяй штат, подбирай сотрудников, чтоб после твоего отъезда работа ведомства не прекратилась. Эвон скока у нас фигур, за коими теперь присматривать придется…»

Приватно Павел Петрович выпытывал у Губина, какие они из себя, потомки? Хотелось всё бросить и самому ехать к ним, но нерешенные дела, шаткость положения, особенно в свете послезнания и ещё не состоявшаяся коронация — останавливали.

— Говоришь, не рвутся к моим стопам, почтения выказать и милостей просить? — В который раз переспрашивал заочно проникшийся симпатией к потомкам Павел у купца.

— Никак нет, ваше величество! — Бойко отвечал Губин, несколько пообвыкшийся в общении с императором и переставший дичиться, и ежеминутно бухаться на колени. — Опаску имеют, люди они не родовитые, этикету не обученные. Боятся впросак попасть, и вы уж извините ваше величество, не привыкли спину гнуть, у них так не заведено. Но за державу радеют, обещались изладить многое, чего у нас пока нет. Особливо опасаются, что про них и знания за границей проведают, там быстро переймут…

У Павла после этих слов начинался

нервный тик и дурная кровь приливала к голове, но справедливость их опасений он понимал. И разделял, чем больше он читал переданные сведения, тем отчетливей видел — как трудно и опасно предстоит играть. Как в тексте написано — в «Большую игру», которая и спустя двести с лишним лет не прекратилась там. А с большой долей вероятности, если верить потомкам, которые и сами не были на сто процентов уверенны — зашедшие в тупик противоречия привели к гибели всего мира.

«Парочку бы этих атомных бомб сюда, как там пропечатанно — для паритета и стратегического сдерживания, лет десять-двадцать покоя для страны выиграть». — Невесело мечталось Павлу: «А с другой стороны, такие люди, что не бегут с советами и не крепостных с землями просят, а возможности работать — ценней оружия!»

— Советов и предписаний, как управлять страной не соизволили передать, выходит?! — Нарочито грозно переспрашивал император.

— Никак нет, ваше величество! — Поклонившись, пряча улыбку ответствовал Губин. — Не можно, говорят, простым служащим, хоть и с послезнанием, доселе лишь деревней управлявшими — императору России указывать. Вот знания все и соображения готовы передать, а более того, трудом и знаниями желают поспособствовать возвышению страны! У них это даже как уничижительное определения никчемных людей, кои к жизни не приспособленных. Про таких говорят: «они точно знают, как обустроить Россию», — подразумевая, что они только болтать горазды.

Просьбу купца, о намерении отправить своих детей на Урал, в обучение — одобрил и сам задумался: «А может и Сашку туда, за компанию? Без этих вот лизоблюдов из малого двора, которые меня убивать будут в том будущем? Пусть его мордой в грязь ткнут, в факты. Как с его попустительства, а возможно и с молчаливого одобрения — отца жизни лишили».

Тот Александр, о котором писали летописцы потомков — Павлу не очень понравился, порой до желания лишить престолонаследия. Однако справедливо вспоминал свои прегрешения, кои и привели к трагедии, и смягчался: «управлять народом по законам и по сердцу в Бозе почивающей августейшей бабки нашей государыни императрицы Екатерины Великой» — Передразнил император, вспомнив строки, которые должен был произнести наследник при коронации: «На Урал, сучонка неблагодарного! Управляющим завода, ты с заводом совладай, прежде чем за империю хвататься!»

Суворов, довольно прищурившись — крутил колесико керосиновой лампы, то убавляя, то прибавляя пламя, сбивая с толку испуганно вскидывающуюся Катеньку. «Сиди, читай, что ты как оглашенная подпрыгиваешь?» — Подтрунивал над ней генералиссимус. Нелидова, выдернутая из плена грез — томно и с немым укором смотрела на Александра Васильевича, как бы говоря: «Нельзя же так!» Александру Васильевичу на укоризненные взгляды Екатерины было, мягко говоря — индифферентно. Повернулся к Павлу, постучав ногтем по стеклу — привлекая внимание:

— А вот не зря я тебе говорил, ваше величество, что не надо с Персией войны прекращать! Только вот из-за таких ламп стоило в драку ввязаться!

— Я же прислушался! — Возмутился Павел, тут же поморщившись. — Только вот Зубова Валериана надо с командования снимать. Баку наше, войско там на зимних квартирах, пора и замиряться с персами. Естественно, месторождения нафты за нами оставив. Ты читал, Александр, — обратился к Макарову, — какое блядство у потомков с национальными окраинами происходило?