ОПГ «Деревня» 4
Шрифт:
— Это депутат косорукий! — Принялся выгораживать Егора цесаревич. — Что ему не поручи, всё провалит!
— А чо я то сразу! — Осмелел в присутствие Серёги Никита. — Там бадья сорокалитровая, Гнидослав несколько недель копил, да эти лоси вчера после пива добавили! А выносить меня одного заставили, в потемках, вот я и споткнулся!
— Давайте на улицу все, там стройтесь! — Решил участковый и на всякий случай зарядил ещё и Никите в корпус, без замаха. — А ты чтоб в следующий раз под ноги смотрел и вообще, думать надо, что творишь! Тебе же пару раз в месяц для профилактики подмолаживать надо,
На улицу выбрались вовремя, успели до приезда Павла Петровича. Император был прикинут по деревенски, в рабочую одежду и на удивление — немногословен и краток:
— Все на борьбу с клещом! Я вот тоже, как и подобает самодержцу в годину бедствий и испытаний, поведу народ за собой! Лично за вами присматривать буду, кто как работает!
Толкнув речь — отошел в сторонку с Серёгой и пока арестантам раздавали рукавицы, перекинулся с ним парой слов.
— Ваше Величество, ну а вы то зачем поперлись? Без вас управимся!
— Не могу в стороне остаться! Захар Петрович, несмотря на преклонный возраст и хвори, тоже собирается! Сейчас в медцентр зайдет, проверится и в поля! А я чем хуже?! Да и за этими оболтусами пригляжу, совместный труд сближает!
Егора со Строгановым милосердно определили на телегу с инструментом и отправились через поле к выделенному им участку работы. Впереди них пылила колонна солдат, оглашая утро ревом доброй сотни молодецких голосов:
'Белый снег, серый лед, на растрескавшейся земле.
Одеялом лоскутным на ней — город в дорожной петле.
А над городом плывут облака, закрывая небесный свет.
А над городом — желтый дым, городу две тысячи лет,
Прожитых под светом Звезды по имени Солнце…
И две тысячи лет — война, война без особых причин.
Война — дело молодых, лекарство против морщин.
Красная, красная кровь — через час уже просто земля,
Через два на ней цветы и трава, через три она снова жива
И согрета лучами Звезды по имени Солнце…' Кино
Император, с одобрением прислушиваясь к хору бойцов, мечтательно произнес:
— Орлы! — И тут же покосился на свою команду, которая не заслуживала лучшего определения, чем арестантско-инвалидная. Кроме крестьян, выделенных в поддержку императорской бригаде, те смотрелись не в пример бодрей и главное, к месту. — Не то что вы, немощи! Ажно стыдно за вас, мало того, что еле плетётесь как на виселицу, так ещё и в гробовом молчании! Чего притихли, нехорошее всяческое про меня думаете?!
— ПапА! — Поспешил развеять отцовские подозрения наследник. — Мы тоже спеть можем, вчера разучивали всякое, Паулюс,
Егор повалился на телегу, но спрятаться среди лопат, пил и топоров было проблематично. А Александр с Павликом затянули:
'Запахло весной, метелям отбой
Хозяин седой, ворота открой
Запахло весной, боль снимет рукой
Знакомой тропой, вернусь я домой!' Бутырка
Однако после первого же куплета были остановлены участковым, Павел Петрович в недоумении поинтересовался:
— Ты чего, полковник, душевно же поют?!
— В пизду, Ваше Величество! Пусть лучше помолчат! Ещё работать не начали, а уже распелись! Посмотрим, как они вечером запоют!
Добрались до границы хронопереноса — вступившая в свои права весна сгладила изумрудной зеленью четко видимые осенью контуры между островком из двадцать первого века, с обработанными полями, и практически девственную природу восемнадцатого, лесом и зарослями кустарника окружившую село. Справа, с той стороны, куда свернули солдаты — в небо поднималось несколько струек дыма, по всей видимости, после вчерашних ещё разведенных и не прогоревших полностью за ночь костров.
Разобрали инструмент из телеги, крестьяне споро приступили к валке деревьев, а императора и его команду тактично отодвинули в сторонку, чтоб не дай бог — деревом упавшим не зашибло. Арестантов определили обрубать ветки у поваленных деревьев, стаскивать их в кучу и вырубать подлесок. А император примерил на себя роль политрука, то подбадривая своих подопечных, то объясняя им на пальцах, куда и каким путем должна двигаться Россия под его руководством. И при их непосредственном участии тоже, если честным трудом искупят былые грехи.
— Я вот в толк не возьму, — Утирая пот с лица признался Строганов. — к чему вот всё это сближение сословий и стирание между ними границ. Мы же все разные, у крестьян свои заботы, обычно не простирающиеся дальше околицы. В то время как мы, цвет и надежда империи, российское дворянство, неустанно заботимся о процветании страны! Не говоря о том, что первыми встаем на защиту родины, коли враг надвигается!
— Ты нахуя рукавицы снял, лучший человек государства? — Сбил Пашку с настроя участковый. — К обеду руки в волдырях будут, какой из тебя тогда работник?
— Других дворян у меня для вас нет, увы… — Подключился император. — Вот всё у них так, как служить, так отсрочкой на обучение прикрываются. Как лавочку прикрыл с фиктивными приписками, так про дворянскую честь и гордость вспомнили, ущемились и со службы по имениям разбежались. Ничего, я таких додавлю, буду лишать чинов и званий! Честным и желающим послужить отечеству дорогу расчистим, а паразитам никогда!
Покрасневший Строганов принялся разыскивать брошенные рукавицы, а Егор принялся его убеждать, в меру своего понимания: