Оплаченные фантазии
Шрифт:
– Не знаю. И что с того? – сурово спросила классная.
– Так вот, с годами мама располнела, а муж страшно этим недоволен. Мама уже все диеты перепробовала, но все без толку. В общем, она решила сделать липосакцию, но в Испании такие операции очень дороги, – стройно вещала Нечаева. – Вот она и попросила меня узнать, сколько они у нас стоят.
– А зачем же ты Полину в «Приват-мед» послала? Почему сама не пошла?
В логике Малининой нельзя было отказать, но у нас был готовый ответ:
– Ну, у Польки ведь высшее юридическое образование. Я хотела,
– Понятно, – сказала бывшая учительница, удовлетворенная Алинкиным враньем. – Я рада, что у вас обеих нет в голове этой дури насчет пластики.
– Людмила Семеновна, скажите, а бывают ли неудачные операции? Как часто? – спросила я, но санитарка молчала. Пришлось ее подтолкнуть: – Вы сказали мне сегодня на улице, что насмотрелись на каких-то там дурех...
– Да, меня тоже интересует, что за специалисты работают в «Приват-меде»? Все-таки маму туда хочу направить... – поддержала меня Алинка.
– Эх, девочки, по идее, не должна я вам этого говорить, но и молчать не могу. Всякое случается. Смертельных исходов не было, но, возможно, печальный счет скоро откроется. Вот на прошлой неделе боксера одного оперировали, Колю Рассомахина. Он, между прочим, в нашей школе учился, в прошлом году ее закончил. Такие надежды Николай подавал!
– Какие? – спросили мы в один голос.
– Был чемпионом области в легком весе, его в сборную страны хотели включить. Так вот, нос ему по кусочкам Жупанов собрал. Но после наркоза Рассомахин не пришел в сознание, в кому впал, его из «Приват-меда» в городскую больницу перевели. И я слышала, что он до сих пор лежит там без сознания.
– Впал в кому? Отчего? – поинтересовалась Алинка.
– Поговаривают, что все дело в наркозе. Я, как вы понимаете, всех медицинских тонкостей не знаю. Мое дело – чистоту в коридорах наводить, но уши у меня имеются. Слышу, о чем персонал шепчется. А врачи говорят, что организм пациента был так напичкан разными анаболиками, что наркоз стал последней каплей.
– Значит, пока что боксер в коме, и вернется ли он в сознание или нет, неизвестно, – срезюмировала я.
– Вот помрет, не приходя в сознание, и даже не узнает, что операция на нос прошла удачно, – съязвила Алина. – Обидно!
Людмила Семеновна укоризненно покачала головой. Я поспешила увести разговор немного в сторону:
– А что же родственники боксера? Они какие-нибудь претензии врачам предъявили?
– А у него нет никаких родственников. Помнится, Колю мать одна воспитывала, но она умерла в прошлом году, как раз перед выпускным вечером. А тренер в клинику приходил, но главврач как раз ему свои претензии предъявлял.
– С какой стати? – вырвалось у Нечаевой.
– Вроде бы тренер пичкал своего подопечного запрещенными допинговыми препаратами, и наркоза организм уже не выдержал.
«Ясно, снова Жупанов свалил свою вину на другого! Надо было сделать перед операцией все необходимые анализы, посмотреть картину крови, но, скорее всего, ничего этого не осуществили. Пока я сама не заикнулась
– Была на моей памяти еще одна горемычная, – сказала Малинина. – Молодая женщина, преподавательница какого-то колледжа, вот ее мне действительно жалко.
Мы с Алинкой переглянулись, и Нечаева робко уточнила:
– А что с ней произошло?
– Попала под машину, лицо оказалось изуродованным. Легла она, значит, в клинику, дабы улучшить внешность, сделали ей операцию, но неудачно. – Малинина вздохнула: – Не вернулась к ней красота.
– А почему так произошло? Врачи схалтурили? – предположила Алина.
– Нет, врачи у нас хорошие. Уж больно нетерпелива была та пациентка, надо было ей несколько повременить с пластикой. Она ведь до этого несколько других операций перенесла, организм не успел восстановиться...
– Подождите, но откуда преподаватель колледжа может знать, своевременна ли пластика или стоит еще подождать? Мне кажется, срок проведения такой операции должен определить врач.
– Возможно, ты, Полина, права, я тоже к такому мнению склоняюсь. Но медсестрички в ординаторской говорили, что пациентка торопилась к новому учебному году восстановить лицо. Не слушала она никого, на своем настаивала, торопилась... Только после операции она стала выглядеть еще хуже, чем до нее. Как-то перекосились черты лица... Знаете, это такое жуткое зрелище...
«Знаем», – читалось в моем и Алинкином взгляде, только бывшая учительница на нас не смотрела. Она накладывала нам песочный тортик.
– Спасибо, – сказала Нечаева, придвинув к себе тарелку с десертом. – Это что же такое получается? Нет никаких гарантий, что маме сделают у нас удачную операцию? Жалко. Выходит, лучше ей разориться и лечь в клинику в Испании.
– Алина, если ты хочешь знать мое мнение, то я скажу. – Людмила Семеновна сделала пару глотков уже остывшего чая и продолжила: – Лучше бы избежать всякого хирургического вмешательства в организм. Если очень захотеть, то можно похудеть без всякой липосакции. Я вот как в санитарки пошла, сразу пять килограммов сбросила. Да и лишний вес – это не такая уж большая проблема. Многие мужчины как раз любят корпулентных женщин.
– Многие, да не все, – вздохнула Нечаева и с отвращением засунула в рот кусочек торта. – Мой испанский отчим не такой. Он сам стройный, как матадор, и хочет видеть маму по-прежнему изящной. А на нее средиземноморский климат неправильно действует.
– Отчаянная женщина твоя мама! И как она только осмелилась замуж за иностранца выйти?
– Любовь, – мечтательно произнесла Алина. – Она границ не имеет.
– Если это настоящая любовь, то и размер одежды значения для нее не должен иметь, – назидательно сказала Малинина. Она была старой девой, но любила порассуждать на тему семьи и брака. – Вот скажите мне, пожалуйста, почему вы обе до сих пор не замужем?