Оплошка
Шрифт:
На этом самом коричневом диване и возлежал брат Сергий. Увидев Саню, сразу вскочил.
– Вот твоя жратва! – сказал Сидоркин, ставя посуду на стол. – И моя порция, как и обещал.
– Спасибо, брат Александр! – инок присел на стул, достал из ящика стола алюминиевую ложку, и – придирчиво ощупав глазами тазик – принялся, жадно чавкая, поглощать похлёбку.
– Слушай, Серёга, я хочу тебе помочь… – начал Саня, опускаясь на диван.
Монах на секунду оторвался от еды, посмотрел на вора, показывая, что слушает,
– Я вижу, что ты здесь постоянно голодаешь, – продолжал карманник, закидывая ногу за ногу. – Мало того, кормят всякой дрянью… Я смогу тебя выручить. Как думаешь, почему я ничего не трескаю?
Инок недоумённо подвигал плечами, промычал с набитым ртом:
– У-у-у?..
– У меня был с собой запас хавки, – пояснил ворюга. – Я пронёс её в карманах штанов и за поясом. Как понимаешь, много я пронести не мог, и еда уже закончилась. Но сегодня мне привезут из города уже много. Я желаю поделиться с тобой.
– А что тебе привезут? – Сергий, наконец, смог сказать.
– Что привезут? – повторил послушник. – Гм… Ну, колбасу, всякие там паштеты… курицу…
– До воскресенья Великий пост, мясного нельзя! – возразил монах, жуя слова. Рот был забит супом.
– Ты, главное, не грузись постом! – осадил Сидоркин. – Господь, думаю, не обидится, если мы немного потешим плоть.
– Ты уве-ерен? – спросил инок.
Он вытянул губами из тазика остатки жидкости, проглотил. Взялся за кружку.
– Конечно! Ты ведь хочешь курицу?
– Хочу! – согласился Сергий, потупив глаза.
Затем он, громко булькая, в несколько глотков, опорожнил кружку с молоком.
– Ну и классно! Сегодня ночью я стукну в окно, отопрёшь ворота. Возьму продукты и сразу назад. Поделим их по-братски! – Саня встал, собираясь уходить. – Жди!
– Почему ты заботишься обо мне? – Сергий также поднялся.
– Нравишься ты мне, Серёга! – подмигнул ворик. – В тебе есть что-то такое… э-э-э… – он щёлкнул пальцами, огляделся, упёрся взглядом в икону и неожиданно выпалил. – От Бога!
Монах хлопнул ресницами.
– Нет, точно! – развивал мысль Сидоркин. Он подошёл к лику Спасителя, взял иконку в руки, посмотрел на толстяка. – Ты и этот Парень сильно похожи!
Сергий, заворожено глядя на собеседника, провёл пальцами по щеке, ощупал подбородок, нос.
– Посмотри в зеркало, увидишь!
– В обители нет зеркал… – грустно констатировал монах. – Это дьявольское изобретение…
– Ну, я тебе говорю, – не отставал карманник, ставя икону назад. – Те же глаза, губы… – Он приблизился к иноку, хлопнул по плечу. – Ты, случайно, не в родстве с ним, явно далёкий потомок.
– У меня в Израиле дядя жил! – сообщил Сергий, зардевшись.
– Ну, вот видишь! Бог, кажется, был евреем?
– Иудеем! – поправил монах. – Что, в принципе, одно и то же!
– А я что говорю! До ночи, Серега, –
14. ЧИСТЫЙ ЧЕТВЕРГ
Сидоркин потянул дверь игуменского кабинета и очутился внутри. Феофил сидел за столом, глубоко погружённый в чтение. Он был так увлечён процессом, что даже не слышал, как Саня зашёл.
Сидоркин кашлянул. Ноль эмоций.
– Аббат! – позвал негромко Саня. Никакого ответа.
– Ээй! – крикнул Сидоркин, он пожевал губами и добавил. – Фе…фил?..
– Ааа?.. – настоятель встрепенулся. Затем поднял глаза, нежданно улыбнулся, показал рукой. – Присаживайся!
Возле единственного окна стоял стул, перед ним таз с водой.
Сидоркин подошёл к стулу, переставил его на полметра и сел.
– Разувайся! – скомандовал Феофил, вставая.
– Зачем? – удивился послушник.
– Буду мыть тебе ноги! – ответствовал игумен, закатывая рукава.
– Чтоо? – поразился Саня.
– Сегодня Чистый четверг! – со значением произнёс настоятель.
– Я знаю, что четверг… – протянул Сидоркин. – Слушай, ты случайно не педик?..
Игумен стал подходить, расставив поднятые руки, как хирург, готовый к операции.
– Сто-ой! – вор вскочил, спрятался за спинку стула. Предупредительно выставил вперед ладонь.
– Не надо! Не подходи! У меня три ходки, но я никогда не имел мужиков, не говоря уж о том, что мужики не имели меня! Так что ты ошибся адресом!
– Сынок, ты не понял меня… – мягко произнёс Феофил. – В четверг перед Пасхой у нас все моют друг другу ноги…
– Ну и мойте, я-то тут при чём? – сопротивлялся карманник, отступая задом к выходу.
– Брат Александр, это новозаветная традиция, запечатлённая в Писании! – игумен остановился возле стула. – В данный день Иисус мыл ноги своим ученикам и наказывал им делать то же самое своим знакомым в дальнейшей жизни… А также учить этому людей!
– Да ты что!? – Сидоркин остановился. Опустил руки. – Но… для… чего!?
– Тем самым Иисус показывал, как надо вырабатывать кротость и смирение в себе! Кроме того, мытьё чужих ног – хороший способ укротить гордыню… Я сегодня накричал на тебя и выругался, тем самым войдя во грех… Мне не очень приятно мыть твои ноги, они, наверно, жутко воняют после коровника… – Феофил опустил голову, затем резко вскинул. – Но я желаю смирить свою плоть, искупить грех и встретить Пасху с чистым сердцем! Поэтому разувайся, садись на стул и не сопротивляйся!.. Потом, как я и обещал, мы вместе пойдём в часовенку и я помогу тебе уговорить Иисуса на то, чтобы он помог тебе… – Феофил замолчал, подвигал нижней губой. Похоже, он сам запутался в замысловатом предложении. – В общем, ты знаешь, о чём мы будем просить! – закончил игумен.