Оплот добродетели
Шрифт:
— Мне… жаль.
— Мы прожили сорок семь лет… в браке. И до того… знаете, мой Альберт был еще тем упрямцем, — она улыбнулась и маска успешной совершенно женщины сползла, позволяя Лотте увидеть печаль.
И усталость.
И злость, которая нашла выход, но все-таки.
— Мне было двадцать три, когда мы познакомились. Я — единственный ребенок. Надежда и опора семьи. На меня возлагали немалые надежды. Мой отец был Советником, пусть и не первым, но все же. Мать происходила из старой аристократии, чем гордилась немало. Состояние. Связи. Собственная
Как знакомо.
— С детства мне твердили, что я обязана оправдать надежды. Я и старалась. Ради них. Я их так любила. А потом встретила Альберта и поняла, что ничего-то не знаю о любви. Он — простой охранник. Было пару неприятных ситуаций, и отцу пришлось позаботиться о моей безопасности. Сперва у нас ничего не ладилось. Он искренне полагал, что женщина должна думать только о том, как выгодно выйти замуж, а все остальное — от лукавого. Меня злила эта ограниченность. Но потом… чем дольше мы узнавали друг друга, тем больше удивлялись… бывший военный, он хотел получить образование.
Лотта молчала.
Она понимала, почему ей говорят. И слушала. И была благодарна за эту возможность заглянуть в чужую жизнь. В ту, которая разрушена.
— И учился. Удаленно. И… у него не всегда получалось. Не потому, что он глуп, напротив, просто… не хватало знаний. Тех базовых, которые можно получить в хорошей школе, но только действительно в хорошей. Я помогла. Сначала с расчетами, потом кое-что объяснила. Потом… он меня спас и мы… наверное, это можно было назвать дружбой. Так я думала. И он тоже. Наивные…
Она сделала глубокий вдох и закрыла глаза, запирая в них слезы. Слезы — это не то, что можно показать посторонним, сколь бы симпатичны они ни были.
И Лотта вежливо отвернулась.
— Отец нашел подходящего жениха. Нет, Дерек был неплох. Обаятелен. Мил. Готов признать за мной право на собственное дело… сильные женщины его не пугали. Пожалуй, он и вправду подходил мне. И в любом ином случае я могла бы влюбиться, но… я сбежала с собственной свадьбы. Какой тогда случился скандал… — улыбка расцвела на этом усталом лице. — А потом второй, когда я вышла замуж. Мне пришлось угрожать Альберту… не важно. Несколько лет мы жили на Техине. Технический мир, который только-только осваивали. Зато там были рады конструктору и без опыта. Почему-то оказалось, что на центральных нам не рады. Подозреваю, не обошлось без отца, он полагал, что я не выдержу долго в непривычной обстановке. Мне и вправду пришлось нелегко, но… он не учел моего характера.
Зря.
Этот характер был виден. Он заставил смириться с горем, спрятать его, скрыть ото всех, обменяв на требование справедливости.
— Как-то получилось, что я быстро нашла себе дело. Условия были и вправду ужасные, местами имело место нарушение закона, но оказалось, что простые люди порой не знают ни о законах, ни о правах. Я организовала профсоюз, выдвинула требования…
…и их удовлетворили.
— …было несколько судебных заседаний. И пара покушений, когда стало ясно, что проблема именно во мне.
Леди Унияр тряхнула
— …дело получилось в итоге довольно резонансным, и когда мы выиграли, мне предложили работу. Это было странно. Я привыкла, что всегда и везде работаю на семью, а тут… отец позвонил, поздравил и сказал, чтобы я возвращалась, что он будет рад. Настолько рад, что подыщет дело для моего никчемного мужа. А я… я отказалась. Ради нас двоих. И это было правильным решением.
В воде что-то мелькнуло, что-то весьма крупное и явно не растительного происхождения.
— Я начала сотрудничать с благотворительной организацией, довольно известной. Чем только не занимались… удивительное время, уникальный опыт. И я сама не заметила, как стала значимой величиной. И меня выдвинули на выборы в Совет Созвездия. Это было… странно. Войти вот так, не по праву крови и рождения, но на одно из двух сотен свободных мест…
— А ваш муж…
— Он к этому времени заработал определенную репутацию. И место… военный контракт. Весьма выгодный, хотя… — она развела руками. — Даже я не знаю подробностей того, чем он занимался. Главное, что ему нравилось. И… он знал, что все, чего он добился, это благодаря собственным силам. Как знала и я.
Она все-таки упустила слезинку.
Всего одну.
И та скользнула по бледной щеке.
— У нас трое детей. И семеро внуков, которых он обожал. И я тоже… и нам всем будет его не хватать.
— Спасибо, — тихо сказала Лотта.
— Не за что… не совершайте ошибки. Не позволяйте навязанным вам долгам портить вашу же жизнь. Любой долг можно исполнить по-разному.
И это была правда.
Та правда, которую Лотта готова была принять. Дело осталось за малым… впрочем, в книгах ее истории всегда заканчивались свадьбой. И отступать от сценария она не собиралась.
Не будь она Эрхард.
Кахрай свернул экран.
И поднялся.
Ныли плечи. И шея. И голова тоже. Он помотал, пытаясь избавиться от цифр, которые переполняли ее, грозя вовсе разорвать. И вовсе не смешной показалась бабкина присказка, что, мол, еще немного и мозги через уши потекут.
Точно потекут, но…
…никто не заставляет ведь. Его наняли безопасность обеспечивать, а не в финансах копаться. Для финансов есть другие люди, с образованием специальным, с пониманием, чем внутренний налог отличается от локального, и почему проводку нужно закрывать всенепременно к первому числу каждого месяца.
Кахрай сунул палец в ухо.
Куда он лезет?
А главное, чего ради?
Нет, он знал, чего ради. Кого ради. И только надеялся, что не зря, что получится, что хватит ума, если не сравняться, то хотя бы не позорить ее своей откровенной глупостью.
…сестра писала.
Умоляла вернуться.
Что-то там про долги и страховку, про племянницу, которой скоро поступать, поэтому нужен нормальный репетитор, а не цифровые уроки, что идут для всех и сразу. И про то, что она растет, и запросы тоже. И нытье это вдруг стало раздражать.